как разведчики, но под конец и как бомбардировщики! Был получен первый опыт боевого применения самолетов, и он даже начал осмысляться… То есть англичане уже четко делили авиацию как минимум на два класса и, по моим сведениям, начали задумываться над концепцией третьего, то есть истребительного. А тут еще Конан-Дойль, и чего ему здесь про затерянные миры не писалось! С войны он вернулся ярым энтузиастом-авиатором, разразился серией статей о новой эре в развитии военного искусства, и, блин, вскоре даже Шерлок Холмс раскрыл очередное преступление методом осмотра местности с аэроплана. В результате, по крайней мере в Англии, авиация имела государственное финансирование, причем его размеры вызывали у меня серьезное беспокойство.
В отличие от летающей техники, радиодело развивалось в строжайшей тайне. Сам факт наличия у нас телефонных КВ-радиостанций был большим секретом, с которым знакомили далеко не всех и под расписку о неразглашении. А уж все работники стоящего несколько на отшибе связного цеха приборного завода были на полном серьезе предупреждены, что даже слово «радиолампа», произнесенное не на рабочем месте, будет означать немедленную ликвидацию не только болтуна, но и всех, кто его мог слышать хоть краем уха. Пока прецедентов не было, к счастью, а то ведь пришлось бы брать грех на душу… И если в ближайшие полтора года не произойдет утечки, в войне у нас будет качественная и недоступная для прослушивания связь. Причем Гоша хочет, чтобы она была не только у авиации и наших пехотных частей, но и у флота. Но тут я встал насмерть – пока на каждом корабле не будет взвода особистов, имеющих право пристрелить любого, вплоть до капитана, при малейшем намеке на возможность разглашения тайны – никаких раций! Точнее, только искровые разработки Попова. Гоша что-то бурчал о дискриминации флота, о том, что этим я специально его подставляю… Будь моя воля, я бы его и не так подставил, жаль, руки коротки! Пообщавшись немного с флотскими офицерами, я сразу заметил их общее свойство, которое высочество считало кастовостью, а я – совершенно необоснованным снобизмом. Вот наши летчики – эти с полным основанием считали себя особой кастой. Они получали огромные по меркам любых других войск оклады, каждый имел право по личным вопросам обращаться хоть прямо к Гоше, но специально созданная совместными стараниями информбюро и отдельных энтузиастов церкви воспитательная служба таки смогла донести до них простую мысль. Все это не просто так – это аванс. За то, что в случае надобности – даже не обязательно войны! – Россия может потребовать их жизни, которые надо будет отдать без малейших колебаний… Не знаю, что будет в случае именно таких приказов, но все прочие исполнялись без колебаний. Правда, средний возраст наших пилотов составлял лет восемнадцать, это сильно упрощало их идеологическую обработку, в отличие от флотских.
Кроме человеческого фактора флот раздражал меня и сам по себе. Не пожалев несколько вечеров, я оценил ущерб, нанесенный в двадцатом веке российским флотом его противникам.