духа, придвинул к столу опрокинутое музейное кресло и снова принялся за подсчет финансов.
Егор почувствовал, как гнев застилает ему разум. У него уже несколько раз случались подобные припадки неконтролируемой ярости. Сидит перед ним этот лицемер, корчит из себя поборника морали и цинично оскорбляет Ютту и Еву.
Пальцы майора мелькали над столом, перекладывая разношерстные банкноты в пачку к уже подсчитанным. Лобойко, увлеченный процессом, не заметил, как над ним навис Селуянов. Егор схватил тяжелый бронзовый подсвечник и ударил им майора по голове. Тот, как мешок, повалился на дорогой ковер. Селуянов еще раз ударил Лобойко острым выступом подсвечника. Затем отшвырнул канделябр в сторону. Надо же, он выполнен в виде обнаженных танцующих женщин. И где только такой майор откопал? Боже, что Егор натворил? Убил ненасытного мерзавца, но тот все же был майором Советской Армии. Егор склонился над Лобойко. Нет, не дышит. Ну что же ему теперь делать?
Ярость, которая ослепила его на десять секунд и привела к непоправимым последствиям, испарилась без следа. Страх пронзил Селуянова холодными и острыми стрелами. Он слышал, как часы в соседней комнате гулко пробили половину седьмого, затем раздалась приятная старинная мелодия – то ли полонез, то ли менуэт, – которая совершенно не соответствовала моменту. Уж лучше бы похоронный марш...
Егор пришел в себя, снова склонился над майором. Все лицо замполита было залито кровью, Лобойко не шевелился. «Так и есть, я его же сначала по черепу, а затем в висок двинул бронзовой штуковиной, – подумал Селуянов. – Сдох, туда ему и дорога».
Страх вдруг исчез, мысли в голове Егора защелкали, как арифмометр. Деньги, тут на столе никак не меньше десяти тысяч марок. Он нашел пластиковый пакет из супермаркета, стал сгребать банкноты, небрежно запихивая их в мешок. Некоторые из бумажек приземлились в луже крови, которая натекла из разбитого черепа майора, Егор поднял пропитавшиеся кровью купюры и положил в пакет. Не пропадать же добру!
Бежать, бежать, надо бежать! Лобойко обнаружат самое позднее сегодня днем, когда коллеги, встревоженные его исчезновением, заявятся к нему на квартиру. Егор вздохнул – он оставил столько следов, но нет времени стирать отпечатки пальцев, да кровавые следы везде, он попал ботинком в кровавую лужицу... Все равно ему не удастся отвести от себя подозрение, есть люди, которые знают о его роли в подпольном казино. Не сегодня, так самое позднее – завтра его арестуют. И что тогда?
Лишат офицерского звания, а до того военный трибунал приговорит его к длительному сроку, дадут лет эдак пятнадцать-двадцать. Еще приплетут антисоветские высказывания, сделают изгоем.
Значит, остается только один выход – побег на Запад. Сейчас же надо бежать к Ютте, приказать ей одеться, прихватить документы, собрать девочку – и вперед. Местные жители замечают в первую очередь своих же, немцев, к русским в военной форме они привыкли, за ними не следят, о них не докладывают. Они с Юттой доберутся на автобусе до городка Гадебуш, оттуда всего пару километров