Он пил со мной чай, – шептала Блаватская, – был такой вежливый и предупредительный, а меня после его ухода два часа трясло, пришлось даже ванну горячую принять! Сказал, что это не в моих интересах рассказывать о том, что я знаю. И…
Рая Блаватская захлюпала носом. Она любит это дело, в особенности когда вспоминает свои неудачные замужества и запрет, некогда наложенный Гамаюном Подтягичем на поездку в Париж, – Раю звали туда восторженные французы, обещали ей шикарный прием и большой гонорар, но наш председатель, наверняка из зависти, сказал, что нечего герцословацкой поэтессе делать в капиталистическом логове. Так Рая в Париж и не попала.
– Полковник сказал, что если я буду болтать, то они могут вспомнить о том, что дача мне досталась… по дешевке. И потребовать уплаты ее реальной рыночной стоимости в карман государству! А ты представляешь, Фима, сколько сейчас коттедж в Перелыгине стоит?
Я представляла, потому что мне уже несколько раз предлагали продать свой дом с участком. Сумму называли очень даже солидную, но мне, слава богу, не приходится дрожать над каждой копейкой.
– Откуда я возьму такие деньжищи, чтобы заплатить реальную стоимость, – ныла Рая. – Меня печатали огромными тиражами в прежней Герцословакии, теперь все в прошлом. Никому я не нужна со своим интеллектуальным постмодернизмом! А скажи мне, кто дачу-то по реальной стоимости приватизировал? И ты небось за гроши получила! А почему я должна платить эти несусветные тысячи долларов? Откуда они у меня, бедной вдовы!
– Говорила я тебе, пиши под псевдонимом криминально-авантюрные детективчики или любовные романчики, – промолвила я. – Ума для этого особого не требуется!
Рая залилась слезами. Вообще-то она в обстановке полной анонимности подрабатывала в последнее время тем, что сочиняла тексты песенок для поп-звездочек. Не ей жаловаться на безденежье!
Значит, Блаватской велели молчать, полковник из КГБ припер ее к стенке. Потому-то Рая никому ничего не рассказала. Наверняка подобный трюк применили и к старому козлу Гамаюну Подтягичу, а с Браниполком Иннокентьевичем Сувором воспитательную беседу провел его сынок, директор КГБ и личный друг президента.
Что же происходит? Какая ведется игра? И кто ее ведет? Все началось с обнаружения трупа неизвестной Татианы. Отчего такая таинственность? Почему колодец в великой спешке засыпали песком.
На юбилей к Подтягичу я пришла с опозданием. При виде уже вовсю пировавших гостей – Раи Блаватской, генерала Сувора, Ирика Тхарцишвили и еще пары перелыгинских мамонтов, вспомнился мой любимый Гораций: nunc est bibendum![3]
Праздничный ужин приготовила племянница великого писателя – дети, рассорившиеся с папаней, избегали навещать его в Перелыгине.
Я поцеловала именинника в морщинистую щеку – Гамаюн был в стареньком костюме и красной безрукавке. От былого щеголя не осталось и следа. Старче зачесал свои жидкие седые волосенки и надел парадный протез.
– Гамаюн Мудрославович, всего самого наилучшего ко дню рождения, – с фальшивой