успокоилась кровь, обезумевшее от гонки сердце застучало мерно и спокойно, а грохот в ушах стих, маг придержал коня, а потом и вовсе остановился, спешился, достал из седельной сумки плащ, накинул на нижнюю рубашку. Пригладил ладонью густые черные, как челка вороного, волосы.
– Эх, парень, – ласково потрепав по шее коня, пробормотал маг, и озорная улыбка появилась на его губах, – не впервой, не надевши штанов, удираем. Но вот не снявши – такого у нас с тобой еще не бывало.
Вороной фыркнул, затанцевал на месте, выгнул блестящую черным лаком шею.
– Дуры бабы, – резюмировал черноволосый повеса, – все бы ломаться да цену набивать… а с другой стороны, Вражко, – весело обратился он к вороному, – если б не ломалась, так гнал бы меня ее муженек с голым задом по лесу как пить дать. В гневе и палочник – сила. Огрел бы твоего хозяина поперек спины, а? И не поглядел, что княжий маг, манус истиннорожденный.
Вражко согласно склонил голову, а его хозяин расхохотался да похлопал себя по груди, там, где под плащом с княжескими гербами виднелось исподнее.
– Как в таком виде князю покажемся, нахлебник? – снова обратился к коню юноша. – Что врать-то будем?
Конь снова фыркнул, и такой ответ явно удовлетворил его не к месту развеселившегося хозяина.
– И то верно, – ответил он. – Может, и врать-то не придется. Глядишь, не узнает Казимеж. Каська, хоть и глупа, на меня не покажет. Ради своего же бугая-мужа смолчит – знает, что значит захудалый палочник против княжьего мануса. Он без посоха своего пятки не почешет. А я – другое дело…
И молодой красавец маг вытянул вперед ухоженные бледные руки. Тонкие, без единого кольца пальцы сложились – и между ними пробежали едва заметные белесые искры. Маг, словно бы не глядя, стряхнул их в сторону на склонившуюся к дороге яблоневую ветку. Белые змейки побежали по листам, юркнули в глубь ветвей – и тотчас маленькие, не больше лесного ореха, зеленые яблоки стали наливаться соком, порозовели.
Юноша сорвал несколько яблок, одно из которых сунул в губы покорно бредущему за ним вороному.
– Ешь, Вражко, – прошептал он, потрепав коня по лоснящейся черной щеке. – Вольное-то, оно слаще…
Конь прянул ушами. Маг спрятал белые ухоженные руки в черные перчатки. А через мгновение и сам услышал стократно повторенный лесным эхом гул голосов.
Погоня.
Молодой человек вскочил в седло и пришпорил вороного, но – странно – помчался не прочь, а в ту сторону, где гудели в лесу голоса.
– Посмотрим-ка, Вражко, кого гонят, – с мрачной усмешкой прошептал он, прижимаясь к лошадиной шее. – Лиса лисе всегда поможет от собак уйти…
Доброе ли сердце Илария заставило его поворотить в сторону, стройные ли ножки юной беглянки, бросившейся под самые копыта Вражко, – поди разбери теперь.
Вражко вскинулся на дыбы, девчонка – лет шестнадцати, не более – вскрикнула, бросилась в сторону, упала, споткнувшись. И едва успела подняться, когда на дорогу высыпали из леса ее преследователи. Остановились, заметив гербы на плаще