на комод его… Хорошо.
Люба смотрела на меняющегося в лице парня и хмурилась.
– Катя, говоришь. Ну, ну, – и, улыбаясь, шлёпнула его подушкой по темечку. – Какая это сучка Катя тебя охмурила? – шутливо, но грозно приговаривала Люба и долбила Рому по башке подушкой. Он отбивался не совсем успешно и оправдывался, рассказывая сбивчиво про домработницу в квартире, где он следит за аквариумом.
– Так она не того? – Люба показала жестом, что подразумевает под словом «того», ударив ладошкой поверх кулака.
– Нет, конечно, не того-этого, – бурчал Зюлькинд, пытаясь найти трусы среди постели.
– Живи пока, – Люба отбросила подушку и, сладко потянувшись, швырнула Роме его трусы прямо в лицо:
– На, а то застудишь своего полицая.
– Почему поли… я… собственно… не сердитесь… Хотел предложить вам, то есть тебе… я хочу…
– Ну, рожай! – Люба стояла на кровати, на коленях уперев руки в бока. Она была красива и сильна. Тугие налитые бёдра, небольшой упругий животик и грудь! О, это была действительно грудь. Причём нигде ни грамма силикона!
– Да… наверное, конечно, не вовремя… – Рома натягивал трусы и одновременно пытался надеть очки, что естественно не получалось. Он запутался в своих ногах, уронил очки и, наконец, пробурчал:
– Я хотел… то есть хочу… предложить вам руку и, так сказать, сердце…
Девушка тряхнула густой прядью белой гривы и, прикусив нижнюю губу, явно сдерживала смех:
– Я у тебя первая?
– Ну… в какой то мере, если не считать… но там только поцелуи… Да… – Рома, наконец, напялил трусы и теперь предстал перед ней нашкодившим ребёнком, которого мамка застукала за рукоблудием…
– Позвони мне завтра, – абсолютно серьёзно, с грустинкой ответила девушка, и ушла в ванную.
Глава 7
Пропажа обнаружена
Семейство Хомичей вернулось из поездки не через три недели, как считала Катя, а на пятый день после кражи. Что-то там у них стряслось. Даниил Львович прямо с порога, даже не переодевшись, а лишь бросив чемоданы на пол, побежал в уборную. Причитая и причмокивая, он бормотал что-то про невыносимые пробки и расстройство желудка. Алла Степановна плюхнулась на диванчик в прихожей и стала снимать сапожки. Ноги отекли, и сапожки не желали сниматься.
– И кто придумал эти дурацкие застёжки, – возмущалась она, как вдруг… Её взгляд выхватил из полумрака комнаты серебряный блеск ключа, почему-то лежавшего на комоде. – Даня, – заверещала она, приложив руку к тому месту, где подразумевалось сердце, – Даня, засранец хренов, ключ! Скорее, – Алла Степановна ступая на застрявший на ноге сапог и поэтому прихрамывая, попрыгала в комнату. Это действительно был ключ от сейфа. Нехорошее предчувствие сковало большую грудь госпожи Хомич, но она нашла в себе силы ещё раз позвать мужа:
– Даниил, твою маму! Ключ! Не за картиной! Нас, кажется, обокрали! А ты всё… просрёшь всё нажитое!
– Что? –