да и обернись. Все её вздохи, всхлипы и ржание давно одинокой, голодной вдовы оборвались, и она, то ли с горечью, то ли со смехом спросила: «Ты, что – дурак?» Я сбросил фуражку, ойкнул, и поскакал во весь опор дальше, отрабатывая свой конфуз. Ничего – получилось всё… у обоих».
…Вспомнив этот рассказ, Полковник не мог удержаться. Ему стало до того смешно, что он остановился в своих изысканных движениях и залился смехом, переходящим в слёзы. Ну, очень ему стало смешно. Да ещё этот телефон… «Ну, бля… сейчас посмотрю, кто звонит – найду – убью!» Быстро спрыгнув с кровати и вызвав тем недоумение и стон возмущения Любы, Полковник стал шарить по полу, ища чёртов телефон…
А звонил Роман Зюлькинд. Не дождавшись ответа, он опустил трубку в карман, развёл руками и сел в подъехавший автобус. По крайней мере, у него теперь есть работа и он сможет предложить этой замечательной девушке стать его женой. Он представлял, как будет приходить домой, как его будет встречать любимая жена, как они будут ужинать вместе. Как потом… Его мысли прервал сигнал из кармана.
– Слушаю, – Роман даже не глянул на номер.
В трубке молчали.
– Слушаю… Люба, это ты… вы?
– Нет, это не Люба. Это её папа. Ты что же, сучонок, совратил девушку – и в кусты, – Саша Полковник явно издевался, но Рома не понял этого. Он всерьёз разволновался. Речь его стала сначала, спутано-плаксивой, с обещаниями обязательно предложить руку и сердце. Потом, истерично-вызывающей – «я попросил бы… в таком тоне» и прочее. Потом он перешёл на сдержанно-деловой фальцет, стараясь произвести впечатление самостоятельного, «серьёзного мужика». Но закончил сконфуженно сбивчиво, с извинениями и обещаниями. И… что он «вообще хотел просить отца благословить их отношения».
– Ну, брат ты мой, – продолжал игру Полковник, – такие вещи впопыхах не делают. Знаешь, какие парни к ней баки подбивают?
– …
– То-то! Дело обстоятельно делать надо. Обстоятельно.
– Да. Понимаю.
– Сможешь ли ты обеспечить семью? Семья это! Это о-го-го! – Саша, напрягся, подбирая слова, касающиеся важности семейных отношений, но кроме: «Муж и жена – одна сатана», в голову Полковнику ничего не лезло.
Роман начал рассказывать про денежную работу, которую только что получил. Про научные разработки, сулящие немалые доходы. Он, по мере продвижения рассказа, возвышался в своих собственных глазах, а посему закончил: «Знаете что, папаша! Я бы на вашем месте был рад, что такой жених хочет взять в жёны вашу дочь! Да я, с самим… господином Кривых в проекте! А он! А его! Да, что вам объяснять. Это не человек – глыба! А вы мне про обеспечение».
Сашу словно шарахнуло по башке пыльным мешком: «Ну, ни хрена себе случайности. Хотел приколоть Любкиного мальчишку, а попал на знакомого Кривых. Или гундит, падла?» В трубку же он сказал:
– Хорошо, молодой человек. Ваши аргументы сейчас неуместны. Мы посовещаемся на семейном совете… С Любой посове… ту… емся, –