to come around
I’ll be wallowing in sorrow
Wearing a frown
Like Pierrot the Clown
Maybe, maybe it’s the clothes we wear
The tasteless bracelets and the dye in your hair
Maybe it’s our kookiness?
Or maybe, maybe it’s our nowhere towns
Our nothing places and our cellophane sounds
Maybe it’s our looseness?
But we’re trash, you and me
We’re the litter on the breeze
We’re the lovers on the streets
Just trash, me and you
It’s in everything we do
It’s in everything we do...
Thanks & regards людям, которые инспирировали рождение некоторых героев этого романа
Андрею Рывкину
Ирине Петровой
Фуаду Ибрагимбекову
Денису Попову
Анатолию Тупицыну
Петру Гуленко
Роберту Минасяну
Жоре Павленишвили и People
@ Padla production poker club:
Мише Семизу
Ованесу Баграмову
Интро
Уберите из первого ряда грустного мужчину!
– У тебя такие пушистые ресницы! – Таня устроилась у меня на груди, положив голову на руки.
– Угу, – соглашаюсь я.
– Пушистые-пушистые! Как у девочки. – Она запускает руку мне в волосы. – Тебе об этом говорили? – Таня выдерживает паузу, видимо ожидая отрицательного ответа «никто никогда», или смущения, или жарких объятий наконец.
– Говорили. – Я перевожу взгляд на потолок. «Может, светильник сменить? С другой стороны – этот вполне себе нечего».
– Часто? – делает она последнюю попытку, перед тем как сыграть в обиженную.
– Часто. – Теперь я смотрю прямо на нее, чуть склонив голову на бок. – Последний год чаще, чем прежде.
– Это оттого, что ресницы у тебя действительно необыкновенные. – Как любая умная и быстро обучаемая девочка Таня соображает, насколько глупо будет выглядеть, лежа голой и обидевшейся из-за того, что ее банальный комплимент не нашел во мне живого человеческого отклика.
«Нет, зайка, это оттого, что я холост, у меня большая квартира, красная „Веспа“ и лучшее шоу на молодежном канале. Поэтому у меня необычайно пушистые ресницы, нежные пальцы, красивые губы, большой член... Что там еще? Ты могла бы сказать, что у меня пушистая спина, если бы это катило за респект моему мужскому либидо. Но мы не армяне, зайка», – думаю я, но вслух предполагаю:
– Наверное...
Она скатывается с моей груди и ложится на спину. Некоторое время мы лежим молча. Таня выжидает ответного комплимента. Следуя заданному ею лицемерному фарватеру мне, вероятно, следует оглядеть ее подтянутое тело, плоский живот, высокую грудь, призывные бедра и сказать что-нибудь о ее высоком интеллектуальном уровне. Что-то такое, объясняющее, что она лежит в моей постели не потому, что ей двадцать три года и она хорошо трахается, а потому, что мне с ней, например... интересно. Вместо этого я кладу ей руку на живот и щекочу пальцем.
– Тебе хорошо со мной? – задает она вопрос, который вот уже три тысячи лет возглавляет посторгазмический хит-парад.
– Мне давно не было так хорошо. – Я пытаюсь изобразить самую проникновенную улыбку, хотя мне и в самом деле было очень хорошо. Что делать, уж в такое откровенное время мы живем. Женщины имитируют оргазм, мужчины – комплименты.
– Давай покурим? – Она сладко потягивается.
– Я в спальне не курю...
– А твои девушки?
– Даже мои мальчики, зайка. – Я снова улыбаюсь. – Я же тебе сказал, у меня редко бывают девушки.
– А откуда у тебя в ванной столько женской косметики? – Она игриво щелкает меня по носу.
– Пена дней, – делаю я попытку увернуться.
– Чего? В смысле?
– Не засоряй свою прелестную головку всякой ерундой! Это не ванная, это бюро забытых вещей. Тут вся квартира в вещах моих приятелей или их подруг.
– Что-то я не заметила на дверях таблички «Общежитие». Может, ты сдаешь квартиру?
– У тебя потрясающее чувство юмора! – Я целую ее в нос. Кажется, я начинаю говорить правду. Женщины определенно делают меня более искренним. А значит, лучше?
– Андрей, а как ты живешь один? – Таня покручивает на пальце прядь волос. – В смысле, при твоем графике. Кто тебе убирает, следит за всем этим? – Она обводит рукой спальню. – Вот скажи, ты вообще ешь дома? Вот моя мама, например, готовит потрясающие...
– ...суши? Нет? Неужели котлеты?! – Я начинаю оглядываться по сторонам, понимая, что разговор подходит к тому моменту, когда надо либо зевать, либо сваливать. – Я вообще не ем, камера полнит. А следит за этим домработница.
– Скажи, а тебе бывает одиноко? – Таня садится и кладет голову на колени.
«Да