– не очень-то и хотелось.
А уже 27 февраля 2015-го его убьет какой-то чеченский колхозник, так до конца и не поняв, зачем это делает. Марьяна навсегда запомнит сосущее чувство тоски при виде этого большого, с некрасиво задранной рубахой, лежащего тела, и впервые в жизни осознает, как нелепа, страшна и неумолима смерть.
Именно в тот момент она впервые вспомнит отрывок из школьной программы про «небо Аустерлица», под которым лежал умирающий князь Андрей Болконский. И прикончит пачку сигарет, в сотый раз перечитывая: «Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме него…»
Ей будет казаться, что Британов в последний миг своей жизни, должно быть, тоже смотрел в холодное московское небо и думал: ничего, ничего нет, кроме него. Ни Москвы, ни марша «Весна», ни 23-летней модели, может быть, только мама – и то где-то очень далеко. А небо – вот оно, можно достать рукой.
…В эту ночь ей не хотелось к подруге в общагу. Потому она и не отказала симпатичному молодому парню в оранжевой шапочке с помпоном вместе поужинать в ресторане за углом. Парня звали Рома, он жил в доме над этим рестораном, был из хорошей семьи. Он и стал ее мужем. Дед – завкафедрой, в доме библиотека, пироги с капустой по выходным и все такое. Почему нет? Девушки должны выходить замуж за молодых, красивых, успешных предпринимателей. А любовь… Если судьба – когда-нибудь догонит. А не догонит, значит, не сильно поджидали.
Когда через три года они расставались и он орал ей вечные мужские проклятия про тварь и суку, она даже не удивилась. Задолго до этого знала свою вину: мужчина и женщина не могут существовать в торричеллиевой пустоте. Да, ее никогда не было дома, и она лишь раз – 2 мая 2005 года – приготовила капустный пирог. Зато ей осталась эта самая квартира над рестораном и Тимофей – счастье всей ее жизни. И Ромкина фамилия – Морозов. Марьяна Морозова. Звучало очень неплохо. Особенно, если бы она пела шансон.
Он хотел вместе с ней участвовать в каком-то французском кино, а она хотела просто жить. Надо было нравиться его друзьям, ходить в его рестораны, слушать бесконечные разговоры о бизнесе. И о «настоящих мужских страхах, до белых костяшек». Но ей было наплевать. На всех этих симпатичных парней и их худосочных девиц, на их наушники, рюкзаки, вежливость, косяки – на все, что Роман называл крутой жизнью.
И она поняла, что они не договорятся.
Знакомство нужно было ограничить той самой ночью, когда она не вернулась в общежитие.
Но – никаких обид. Роман был отличным парнем. И после развода он удивлял ее стабильными денежными траншами и образцово-показательным исполнением роли «воскресного папы». Иногда ей хотелось, чтобы он нагрубил, но он был безупречен в своем хипстерском прикиде (бушлат от Массимо Дутти, кашемировый свитер, ярко-красные кроссовки) успешного человека из среднего класса, спокойно садящегося в безупречно промытую «хонду-аккорд». Тима его обожал, и ей нравилось смотреть