восприняли ее слова без особой радости.
– Не знаю, что тебе сказать, дочка, – задумчиво сказал жрец. – Не нравится мне все это. Ты была так счастлива, когда мы всем объявили о твоей помолвке с Таминглом. А что теперь люди подумают?
– Мы беспокоимся за тебя, – ласково сказала Меринда. – Уверена ли ты, что поступаешь правильно? Мне кажется, и Совиньон – не тот человек, который сделает тебя счастливой. Ты ведь не любишь его, как Тамингла, а просто ищешь утешения.
– Одно дело – детская дружба, – сказал Инантру. – И совсем другое дело – взрослая самостоятельная жизнь. Вы росли вместе и хорошо ладили, пока были детьми, но неизвестно, как все сложится, если вы поженитесь. Сумеет ли он позаботиться о тебе и о детях, сможет ли защитить тебя от опасностей?
Эскандерия помолчала, а потом тихо произнесла:
– Кто же мог подумать, что Тамингл обманет меня! Уже прошел год, а от него нет никаких вестей.
– Мы не знаем, что случилось на самом деле, дочка, – ласково сказал Инантру. – К сожалению, даже в правительстве ничего не знают, что с ним и где он – как и с другими нашими послами.
– Я не могу так, папа, – сказала Эскандерия. – Мне очень тяжело. Думаю, Совиньон утешит меня.
Меринда только молча слушала ее и качала головой.
– Если бы ты была с Таминглом, мы с Мериндой были бы за тебя спокойны. Но вот сейчас мы не уверены, что у вас все будет хорошо. Конечно, это твоя жизнь, поступай так, как считаешь правильным. Мы просто обязаны тебя предостеречь. Учти, что если ты сейчас совершаешь ошибку, тебе придется рано или поздно расплачиваться за это, – сказал Инантру.
– Я знаю, – ответила она ему. – Я постараюсь быть счастливой.
– Может, ты еще подумаешь, дочка? – продолжал настаивать жрец. – Еще не поздно все изменить.
Эскандерия согласилась подумать до вечера. Отец разбудил в ней сомнения. Но когда она осталась одна, она поняла, что не сможет изменить свое решение. «Это убьет Совиньона», – подумала она. – Я не смогу с ним так поступить. Наверное, мой долг – быть с ним».
Об этом она и сообщила отцу, и они с Мериндой вынуждены были смириться.
Вечером Совиньон предстал перед старым жрецом и Мериндой и официально попросил руки Эскандерии. После этого жрец закрылся с юношей в комнате и некоторое время они о чем-то беседовали. Видимо, Совиньон оказался очень убедительным, и своей природной лестью сумел внушить Инантру, что сумеет позаботиться о его дочери должным образом, и она будет счастлива с ним.
Из-за всего случившегося никому из родственников и соседей не стали сообщать о предстоящей свадьбе, и саму свадьбу решили не устраивать, ограничившись ужином в семейном кругу.
Через несколько дней вечером, когда никого не было в храме, жрец обвенчал свою родную дочь и своего приемного сына.
Он благословил молодых и повязал им на левое предплечье серебряные нити.
После скромного ужина Меринда лично проводила молодых в их комнату – то есть, в комнату Эскандерии, которая теперь должна была стать их супружеской спальней. Там была