кивнула в сторону пылавших мистическим огнем тел Квинта и Арека.
– Вы хотите знать, с кем мы имеем дело? И кто такие они? Все очень просто. Вампиры!
Если бы еще день или два назад кто-то заявил Федору Крылову, золотому перу «Бульвар-экспресса», что вампиры – не выдумка, а самая что ни на есть трагическая реальность, он бы сначала рассмеялся тому человеку в лицо, затем позвонил бы в Кащенко и вызвал бригаду, чтобы забрали выдумщика, у которого не все дома, а под конец сляпал бы отличную, жуткую-прежуткую, лживую от первого до последнего слова статейку с душераздирающим заголовком «Мой дедушка – вампир, и он высосал кровь из всей моей семьи!».
Разговор, который радикальным образом изменил течение жизни Федора, состоялся в небольшой харчевне, обставленной в аляповатом псевдоитальянском стиле. После того как они с незнакомкой покинули территорию клуба «Амфисбена», Крылов, сразу же и безоговорочно поверивший ее словам, взмолился, прося раскрыть ему глаза на кровавую истину.
Даму звали Дианой. Было ли это ее подлинное имя или, так сказать, рабочий псевдоним, спросить Федор не решился, однако пошутил, пока брели к авто его спасительницы:
– В честь принцессы?
Автомобиль оказался навороченным внедорожником. Небрежным жестом бросив на заднее сиденье меч, при помощи которого она пару минут назад отрубила головы Квинту и Ареку, красотка ответствовала:
– В честь римской богини охоты. Потому что я тоже охочусь. На них.
На вампиров, понял Федор. Стиль вождения Дианы мало чем отличался от стиля ее работы: резкий, бескомпромиссный. Вжавшись в сиденье, Крылов молил бога (существование которого он всегда отрицал, но в которого вдруг истово уверовал: ведь если есть вампиры, то есть и господь!), чтобы они не попали в аварию и не слетели в кювет.
Диана включила магнитолу, и из динамиков полился «Реквием» Моцарта.
– После трудового дня, вернее, трудовой ночи, люблю послушать Моцарта. Кстати, знали ли вы, Федя, что вампиры преследовали и бедного Вольфганга Амадея? Тот самый черный человек, который явился ему под конец жизни, был не кто иной, как известный венский вольный каменщик барон Сигизмунд фон Штейниц, по совместительству руководитель венской ложи вампиров и сам, конечно же, тоже вампир. Кровосос уже начал обряд превращения, чем и объясняется резкое ухудшения здоровья Моцарта в то время. То есть барон попросту сосал из него по ночам кровь. Вампиры, которые, как и простые смертные, были пленены музыкой маэстро, решили, что настало время сделать его одним из своих, дабы такой талант жил вечно. Один из моих предков положил кровавой вакханалии конец и отрубил барону голову. Но силы Моцарта были настолько подорваны постоянным кровопусканием, что композитор скончался. Так как велика была вероятность того, что он после смерти все же превратится в вампира, мой предок, заплатив кладбищенскому сторожу, отрубил Моцарту голову, а тело сжег. Кстати, череп великого композитора – до сих пор наша семейная реликвия...
Федор поежился и спросил:
–