не замысловатая, но, разумеется, потребует наличия действующего интеллекта, человеческого или электронного, способного видеть хотя бы на пару ходов вперед.
– Если я соглашусь играть, – медленно проговорил Дел, – то как мы решим, кто ходит первым?
– Он тянет время, – отметил командир, обгрызая ноготь большого пальца. – Эта штуковина подслушивает, и мы не можем помочь ему советом. Ну, дружище Дел, не теряй головы!
– Ради упрощения, – возгласил берсеркер, – первый ход всегда будет принадлежать мне.
Мастерить шашечную доску Дел закончил за целый час до атаки на рассудок. При перестановке снабженных штырьками фишек сигналы будут передаваться берсеркеру, а подсвеченные клетки будут означать положение его шашек. Если берсеркер попытается общаться с Делом во время действия ментального луча, отвечать ему будет голос, записанный на магнитной ленте, до отказа заполненной слегка агрессивными репликами вроде «Играй-играй» или «Не желаешь ли сдаться прямо сейчас?».
О своем продвижении противнику он не сообщал, потому что все еще не закончил с одним делом, о котором врагу знать не следует, – с системой, позволяющей играть в упрощенные шашки даже Ньютону.
Работая, Дел беззвучно хихикал, то и дело поглядывая на Ньютона. Тот лежал в своем кресле, прижимая к груди игрушки, будто в поисках утешения. Этот план потребует, чтобы айян напряг свои способности до предела, но изъяна в замысле нет, он должен удаться непременно.
Тщательно проанализировав игру, Дел зарисовал на карточках все возможные позиции, с которыми предстоит столкнуться Ньютону, – делая только четные ходы, спасибо берсеркеру за эту оговорку! Отбросив некоторые варианты развития игры, вытекающие из скверных начальных ходов Ньютона, Дел еще более упростил себе работу. Потом, на каждой карточке, изображающей все оставшиеся позиции, указал наилучший возможный ход стрелкой. Теперь осталось быстренько научить Ньютона отыскивать соответствующую карточку и делать ход, указанный стрелкой…
– Ой-ей, – выдохнул вдруг Дел, опустив руки и уставившись в пространство. Услышав его интонацию, Ньютон заскулил.
Однажды Дел играл с чемпионом мира по шахматам Бланкеншипом, дававшим сеанс одновременной игры на шестидесяти досках. До середины партии Дел держался довольно прилично. Затем, когда великий человек остановился перед его доской в очередной раз, Дел двинул вперед пешку, считая, что добился несокрушимой позиции и может ринуться в контратаку. Но тут Бланкеншип переместил ладью на совершенно невинное с виду поле – и Дел тотчас же узрел надвигающийся мат; до него оставалось целых четыре хода, но исправлять положение было слишком поздно.
Внезапно командир громко, отчетливо выматерился. Подобные вольности с его стороны – крайняя редкость, и второй пилот удивленно оглянулся.
– Что?
– По-моему, мы прогорели, – командир помолчал. – Я надеялся, что Мюррей сможет соорудить там какую-нибудь систему, чтобы Ньютон играл или хотя бы прикидывался, что играет. Да только дело не выгорит. По