а есть ли сейчас на этой планете другие группы охотников? В смысле – пришедших из внешнего мира, как и мы.
Шонберг лишь пожал плечами. Суоми сказал:
– Полагаю, три-четыре группы могут быть. Людей, которые в состоянии позволить себе частное космическое путешествие и при этом увлекаются охотой, не так уж много.
– Поскольку все мы, как мне кажется, увлекаемся охотой, нам чертовски повезло, что мы встретились с Оскаром, – подал голос де ла Торре.
Шонберг никак не отреагировал на это замечание.
Суоми спросил у де ла Торре:
– Кстати, ты что, работаешь на него? Ты мне никогда об этом не говорил.
– Я, как принято говорить, располагаю независимым капиталом. Мы познакомились с Оскаром примерно год назад, на одной деловой встрече.
Шонберг поднял корабль еще чуть выше, чтобы ослабить нагрузку на двигатель. На этой высоте уже казалось, что мир, именуемый Охотником, вот-вот начнет удаляться от корабля. На нескольких настенных экранах виден был терминатор, граница между ночью и днем, идущий вдоль облаков вниз, к экватору. На южном полюсе – его сейчас не было видно из-за кривизны планеты – миновало уже больше половины периода непрерывного дня, длящегося около семи стандартных лет. Стандартный год назад солнце прошло через зенит и теперь медленно кружило по небу, спускаясь все ниже и ниже, на один оборот за каждый местный день, или за двадцать стандартных часов.
Пройдет еще пара стандартных лет, и солнце покинет южный полюс, уступив место полярной ночи, и взойдет над горизонтом на северном полюсе. В настоящий же момент северная арктическая зона, проходящая через вторую половину полярной ночи, должна была выглядеть такой же безжизненной, как поверхность Плутона, похороненная под толстым слоем замерзшей воды – большей части воды планеты. Сразу после прохождения линии равноденствия можно будет считать, что охотничий сезон подошел к концу; сейчас же в середине северных широт он был в самом разгаре. Солнце здесь только-только показалось из-за горизонта и каждый день, проходя с востока на запад, поднималось чуть выше, чем в небе южного полушария, и несло с собой оттепель. В эти-то места и направлялся Шонберг.
Они спустились в мир холодных сумерек, среди склонов голых скал и причудливых ледников, вздымающихся над долинами, заполненными стремительными потоками и бурно расцветающей зеленью.
Шонберг отыскал для посадки на скале более-менее ровный и достаточно прочный участок, способный выдержать вес «Ориона». На этот раз, прежде чем открыть люк, Шонберг прихватил ружье, стоявшее в небольшой стойке рядом с выходом, и держал его наготове. Как только люк приоткрылся, в него сразу же ворвался неумолчный многоголосый шум бегущей воды. Как и при первой посадке, остальные пассажиры корабля стояли у Шонберга за спиной. Челеста и Барбара, надевшие не подходящие для холодной погоды наряды, тут же задрожали и отступили внутрь. В воздухе пахло влагой и холодом, оттепелью и чужой жизнью. Раскинувшееся вокруг пространство было слишком обширным, чтобы