для самого клиента, для адвоката звучало вполне заурядной фразой.
«Я невиновен!» – заявлял матерый уголовник, обвиняющийся в убийстве двух своих сокамерников, и для пущей убедительности бил себя татуированным кулаком в грудь. «Вы знаете, я тут вообще ни при чем», – смущенно улыбалась женщина, попавшаяся на кражах в служебной раздевалке. «Это дело сфабриковано следователем! – возмущался взяточник. – Я невиновен, а деньги мне попросту подложили!»
Дубровская привыкла к подобным высказываниям и относилась к ним спокойно, без эмоций, как врач относится к жалобам пациента. Кодекс адвокатской этики учил ее уважать любую позицию защиты. Говорите, невиновен? Хорошо, тогда мы посмотрим, что тут можно сделать.
– Обвинение утверждает, что вы ввели инъекцию инсулина Песецкой, рассчитывая на ее смерть, – просто сказала Елизавета. – После ее кончины вы стали обладателем немалого состояния женщины. Вас обвиняют в убийстве из корыстных побуждений.
– Это бессовестная ложь! – заявил Виталий, и ноздри его затрепетали, как у норовистого коня. – Я заключил брак с Вероникой только потому, что она безумно нравилась мне. Конечно, она была старше меня на двенадцать лет, и этот факт считается сейчас едва ли не главным доказательством моей вины. Можно подумать, что любить женщину старше себя – это уже преступление!
Дубровская с грустью подумала о том, что последние слова Виталия не лишены смысла. Общество лояльно относится к бракам между зрелым мужчиной и молоденькой женщиной, но к ситуации противоположной относится нетерпимо. Найдите того, кто кинет камень в старину Лыкова? Увлечение молоденькой студенткой вызывает разве что снисходительную усмешку, и это несмотря на то, что жених уже немолод, грузен и страдает одышкой.
– Но дело не только в том, что Вероника была старше вас, – напомнила Елизавета. – Песецкая была смертельно больна. Она перенесла операцию по удалению груди. Трудно представить, что в такой тяжелый период жизни она была способна на романтические подвиги. Тем более странно выглядит ваша внезапно вспыхнувшая страсть к женщине, которая одной ногой стоит в могиле. Вы меня извините, я всего лишь привожу вам доводы обвинения.
– Конечно, это сильный аргумент в глазах большинства наших граждан, – тихо признался Виталий. – Нас учат любить красивых, молодых и сильных. Телевидение и глянцевые журналы навязывают свои каноны красоты. У женщины должна быть тонкая талия, упругий зад, полная грудь, не говоря уже о том, что всего должно быть по паре: две груди, две ягодицы, два глаза. Если чего-то не хватает, то это уже калека, любить которую можно только из корысти...
Дубровская рассматривала Виталия, стараясь уловить в его словах, жестах нотки фальши. Она тестировала его как детектор лжи, обращая внимание на все мелочи. Она видела, что он волнуется, что у него дрожат руки. Она видела, что он страстно хочет, чтобы адвокат ему поверила. Сейчас он уже не напоминал ей доктора в белом халате. Он казался ей натурой артистичной, тонкой, и Елизавета подумала, что газеты поторопились с выводами о том, что Вероника