для нас». Казалось, будто слова доносились до Лазло издалека. Это традиционное приветствие гостей в Невиданном городе. Заученное слово в слово из его книг.
У него ушли годы, чтобы создать рабочий словарь Невиданного города, и еще больше – чтобы раскрыть вероятное произношение алфавита. Годы. А Тион просто встал там и произнес эту фразу, словно она доступна и известна каждому, такая же расхожая, как галька на земле, а не редкое и бесценное сокровище.
Воин – Эрил-Фейн, как назвал его Тион, – изумился, что с ним поздоровались на его родном языке, и ответил тем же: «А ваше гостеприимство – наше благословение». Лазло все понял. Ему впервые довелось услышать невиданный от носителя языка, и слова прозвучали точно так же, как он всегда представлял: словно каллиграфия, если бы она писалась медом.
Но если Лазло понял его слова, то Тион – нет. Алхимик хорошо это скрыл, осыпав гостей любезностями, прежде чем перейти на общий язык.
– В такой день сбываются мечты. Никогда не думал, что встречу тизерканского воина.
– Вижу, то, что говорят о Великой библиотеке Зосмы, – правда, – ответил Эрил-Фейл, тоже переходя на общий язык. Его акцент на мягких слогах был как патина на бронзе. – Что ветер – ваш слуга и задувает все мировые знания в ваши двери.
Тион дружелюбно рассмеялся:
– Если бы все было так просто. Нет, для этого требуется куда больше труда, но если факт познаваем, то осмелюсь сказать, что о нем можно познать здесь, а если он хотя бы отчасти так же увлекателен, как ваша история, то его оценят.
Эрил-Фейн слез со спектрала, и его примеру последовала еще одна воительница: высокая женщина с прямой спиной, стоявшая за ним тенью. Остальные продолжили сидеть верхом, но, в отличие от солдат Зосмы, их лица не были бесстрастными. Каждое из них, как у генерала, было живым – красноречивым и полным любопытства. Это составляло существенное различие. Стражи Зосмы были как статуи с пустыми взглядами, направленными в никуда. Казалось, будто их вылепили, а не родили. А вот тизерканцы не боялись разглядывать ученых в ответ, и на их лицах, обрамленных клыками равидов, читалась не только свирепость, но и восхищение. Страсть, надежда и, что важнее всего, человечность. Это было потрясающе. Это было чудесно.
– Это не первая остановка в нашем путешествии, – продолжил Эрил-Фейн голосом, напоминавшим грубую музыку. – Но впервые нас приветствуют на родном языке. Я прибыл в поисках ученых, но не ожидал, что мы сами окажемся предметом ученого интереса.
– Как вы могли в этом сомневаться, сэр? – искренне вопросил Тион. – Ваш город стал объектом моего увлечения, когда мне было пять. Я играл в саду, представляя себя тизерканцем, как вдруг почувствовал, что название города… украли из моей головы.
Подчас миг настолько значителен, что вырезает себе местечко во времени и крутится в нем, пока мир вращается вокруг него. Этот один из них. Лазло словно поразило молнией, в ушах заревел белый шум. Без книг его комната стала телом с вырезанным сердцем.