жонглера, в то время как эн Саварик был немало раздосадован.
Поклонившись как можно ниже, Каталан молвил:
– Тут у нас… господин мой… неурядица одна, право слово… И не уладить, хоть ты совсем тресни! – От растерянности он изъяснялся не совсем бойко, не то, что на площади.
Широкоскулое лицо Саварика залилось краской.
– Да что же это такое! Или ты, мужлан, совсем забылся, что врываешься ко мне так бесцеремонно?
– Я… ну, у нас тут… Ох! – вскричал Каталан и без долгих разговоров повалился Саварику в ноги, по опыту зная, что это наилучший способ беседовать с разгневанными сеньорами.
А дама Гильема едко заметила:
– Как же мне поверить в ваше добросердечие, эн Саварик, если у меня на глазах вы готовы за ничтожный проступок изничтожить какого-то бедного фигляра?
Тут Саварик сделался совсем красным и на миг даже всерьез захотел повесить злополучного Каталана. Но потом взял себя в руки и сказал спокойным тоном:
– Встань, пожалуйста, Каталан, и растолкуй мне внятно, какой помощи ты у меня просишь.
Услыхав это, Каталан резво поднялся и объяснил с довольно развязным видом:
– Актерка наша, Ильдегонда, упрямая кобыла, спасу нет. Ни в какую не желает играть свою роль так, как ваша милость задумала.
– Уж наверняка эн Саварик задумал что-то непристойное, – проговорила домна Гильема. – Иначе почему бы этой доброй девушке не согласиться играть свою роль? Уж конечно, ей не впервой выступать на подмостках в пьесе, ведь она избрала фиглярство своим ремеслом.
От таких изысканных речей голова у Каталана совсем пошла кругом. Он только молча поклонился домне Гильеме и снова обратился к эн Саварику.
– Умоляю вас, господин мой, помогите нам как-нибудь уломать ее. Она никого не хочет слушать, так может хоть вас послушает. Посулите ей что, пригрозите или еще как…
Саварик, досадуя, обещал, что с актеркой потолкует, и Каталан наконец оставил Саварика с домной Гильемой наедине. Но пока шло препирательство с дерзецом Каталаном, все завоеванные эн Савариком в куртуазном поединке позиции были утрачены, и домна Гильема легко повергла теперь эн Саварика к своим ногам. Впрочем, трактаты о любви в один голос утверждают, будто поражение в подобном споре куда слаще победы, так что в конце концов эн Саварик в накладе не остался.
С актеркой же он действительно потолковал тем же вечером, призвав ее к себе в уединенные покои. О чем шла беседа, никто потом не дознался, но мнение свое Ильдегонда переменила, и с того времени репетиции шли уже не спотыкаясь.
И вот настал назначенный день. Стоило поглядеть на великолепно убранный замок и сад, на превосходные наряды знатных гостей, на красивые лица дам, на обильное угощение, на великое множество музыкантов.
Все деревья в саду украшены лентами. Иные свисают, наподобие гирлянд, иные завязаны бантами, а иные – таким образом, чтобы напоминать розы. Лоскутные цветы перевиты травой и вплетены в венки из листьев. Повсюду на траве и скамьях