Давай на соседнем участке, – хихикнула Маришка, и мы прошмыгнули к занесенному снегом огороду Матвеевых.
У них на участке почти все было отдано огороду, на котором они умудрялись выращивать картошку и прочие корнеплоды практически в промышленных масштабах. С краю притулилась маленькая сараюшка, которая нас никак не смутила.
– Поджигай, что ждешь? – торопилась Роза.
– Не толкайся! Ай! Твою мать! – Дашка щелкала зажигалкой и материлась.
– Что такое?
– Зажигалкой пальцы обожгла!
– Дай сюда, криворукая ты моя. – Роза вырвала у нее «Крикет» и принялась возиться сама. Через минуту что-то такое зашипело.
– Ну что, горит?
– Не пойму. Просто шипит.
– Дай посмотрю! – влезла я.
– Вот не пойму, горим – не горим. – Мы сгрудились над тускло дымящимся шнуром.
– Вы че, дуры? – взвизгнула Маришка. – Оно щаз рванет, это ж этот… шнур.
– Сергей Шнур?! – хихикнула Лариса и вытерла мокрую ладонь о свое платье.
– Валим, бабы! – закричала Роза.
Я краем глаза заметила, как шнур загорелся наподобие палочки бенгальского огня, как мы попытались бежать, но споткнулись друг о друга и повалились на снег. Мои плечи сотрясались от пьяного хохота. Кажется, с остальными происходило то же самое.
– Хватит ржать. Вставайте, идиотки! – шипела Дашка.
Лариса ползала по снегу на коленях, запутавшись в подоле.
– От идиотки слышу, – возразила Роза.
Мы попытались встать, но, как только я оказалась на ногах, громкий «бум» повалил меня обратно. Я же утянула за собой Розу.
Салют выпалил в небо свой первый залп из двенадцати. Я откинулась на снег и попыталась объять взглядом небо. Оно было поистине прекрасным. Искры от рассыпавшегося по небу салюта ярко осветили все вокруг, разлетевшись разноцветными яркими цветами. Я открыла рот и смотрела, как настоящие звезды проступают сквозь гаснущие искусственные. В этот момент бабахнуло снова. И снова, и снова, и снова… Мы даже протрезвели от такой красоты.
– Е-мое! Твою… это…
Из наших открытых ртов вырывались только междометия и неприличные слова. Пик восторга. В итоге пострадавших не было, кроме разве что затоптанного соседского участка. Но они точно не появятся на нем до весны.
Наутро студеный воздух охладил натопленную комнату, потому что мы, оказывается, забыли закрыть окно. Головная боль не мучила нас, потому что похмелья на природе не бывает по определению. Немытые тарелки сползли в таз с подогретой водой. В печи затрещали дрова. Мы достали старую колоду карт и лениво перебрасывались в дурака, дожидаясь времени, когда уже будет приличным выпить по бутылочке пива. Все знают, что пить до двенадцати вредно. Я же не стала пить. Мне еще надо было проделать обратный путь. Я проеду сквозь пустое спящее Подмосковье, и перемирие закончится. Я положу денег на телефон и узнаю наконец, кто мне звонил, а кто нет. Может, какие-то СМС архивируются до лучших времен. Надежда перемежалась сомнением. Вдруг