от финляндской революционной партии «Войма». Моя фамилия Муляйнен.
– Я вас слушаю, – кивнул я головой.
Маркиз толкнул своего соседа локтем, нагнулся ко мне и, пронзительно глядя мне в глаза, прошептал:
– Скажите… Вы не согласились бы продать нам Россию?
Мой отец был купцом, и у меня на всю жизнь осталась от него наследственная коммерческая жилка.
– Это смотря как… – прищурился я. – Продать можно. Отчего не продать?.. Только какая ваша цена будет?
– Цену мы дадим вам хорошую, – отвечал маркиз Оцупа. – Не обидим. Только уж и вы не запрашивайте.
– Запрашивать я не буду, – хладнокровно пожал я плечами. – Но ведь нужно же понимать и то, что я вам продаю. Согласитесь сами, что это не мешок картофеля, а целая громадная страна. И притом – нужно добавить – горячо мною любимая.
– Ну, уж и страна!.. – иронически усмехнулся Муляйнен.
– Да-с! Страна! – горячо вскричал я. – Побольше вашей, во всяком случае… Свыше пятидесяти губерний, две столицы, реки какие! Железные дороги! Громадное народонаселение, занимающееся хлебопашеством! Пойдите-ка, поищите в другом месте.
– Так-то так, – обменявшись взглядом с Муляйненом, возразил японец, – да ведь страна-то разорена… сплошное нищенство…
– Как хотите, – холодно проворчал я. – Не нравится – не берите!
– Нет, мы бы взяли, все-таки… Нам она нужна. Вы назовите вашу цену.
Я взял карандаш, придвинул бумагу и стал долго и тщательно высчитывать. Потом поднял от бумаги голову и решительно сказал:
– Десять миллионов.
Оба вскочили и в один голос воскликнули:
– Десять миллионов?!
– Да.
– За Россию?!
– Да.
– Десять миллионов рублей?!
– Да. Именно рублей. Не пфенингов, не франков, а рублей.
– Это сумасшедшая цена.
– Сами вы сумасшедшие! – сердито закричал я. – Этакая страна за десять миллионов – это почти даром. За эти деньги вы имеете чуть не десяток морей, уйму рек, пути сообщения… Не забывайте, что за эту же цену вы получаете и Сибирь – эту громадную богатейшую страну!
Маркиз Оцупа слушал меня, призадумавшись.
– Хотите пять миллионов?
– Пять миллионов? – рассмеялся я. – Вы бы мне еще пять рублей предложили! Впрочем, если хотите, я вам за пять рублей отдам другую Россию, только поплоше. В кавычках.
– Нет, – покачал головой Муляйнен. – Эту и за пять копеек не надо. Вот что… хотите семь миллионов – ни копейки больше!
– Очень даже странно, что вы торгуетесь, – обидчиво поежился я. – Покупают то, что самое дорогое для истинного патриота, да еще торгуются!
– Как угодно, – сказал Муляйнен, вставая. – Пойдем, Оцупа.
– Куда же вы? – закричал я. – Постойте. Я вам, так и быть, миллион сброшу. Да и то не следовало бы – уж очень страна-то хорошая. Я бы всегда на эту цену покупателя нашел… Но для первого знакомства – извольте – миллион сброшу.
– Три сбросьте!
– Держите руку, – сказал я, хлопая по протянутой руке. – Последнее слово, два сбрасываю! За восемь.