и влюбился в фехтование окончательно. А с августа 1979 года началась настоящая работа – тренажёры, кроссы, растяжки: я вообще деревянный был, как Буратино. Всё это было уже в «Динамо» с Балояном. Понимал, что и мне, и моим тренерам будет со мной непросто – к 14 годам уже не было той эластичности, которая присуща юным созданиям.
Про первый сбор в Измаиле
На Всесоюзной Спартакиаде школьников 1981 года в Каунасе я уступил Анвару Ибрагимову за «вход в четыре», а наша команда оказалась второй – для Азербайджана очень высокое место, уступив очень сильной команде Казахстана. Мы проиграли – 4:5.
Так вот, тогда меня заметил Олег Леонидович Глазов, который был старшим тренером молодёжной сборной СССР, и пригласил в Измаил, что в Одесской области, на сбор национальной юношеской команды.
Хотел бы в этой связи сказать несколько слов про Глазова. Внешне строгий, он никогда не позволял себе несправедливости. Это был человек интеллигентный, с хорошим чувством юмора. Позже, когда уже не было Советского Союза, он стал старшим тренером по виду, позже работал главным тренером сборной России, возглавлял тренерский совет. А когда меня назначили главным тренером в 2013 году, обратился к нему с просьбой остаться на этом посту. Жаль, что получилось не очень долго. В день, когда мы вернулись из Будапешта, где после 11 лет смогли завоевать Кубок наций за общекомандную победу, Глазова не стало… Рано ушёл.
А в Измаил из Одессы добирались на «кукурузнике» минут сорок. Там и познакомился практически со всеми, кто был потом во взрослой сборной страны.
Привёз тогда с собой две рубашки. Зачем? До сих пор понять не могу – зачем на сборе вообще нужны рубашки. Причём, одна ярко-ярко салатовая, другая – ярко-ярко оранжевая. Наверное, мне – 15-летнему пацану, да ещё впервые участвующему в таком форуме, хотелось как-то выделиться, привлечь к себе внимание. Поэтому подобное излишество было простительно.
Но обе рубашки были мятые. Мне же надо было их погладить. Надо попросить кого-то из девчонок? Но я вообще никого не знал.
Услышал разговор двух подруг с фехтовальными чехлами, одна другую, как мне показалось, называла Лилей. Проследил, куда они пошли. Со всей мальчишеской прямотой, не раздумывая, постучался в дверь. Открыли, и я с ходу: «А Лилю можно?» Они в смех: оказалось, что это не Лиля, в Виля – так подружки Ольгу Величко называли. Вышла малюсенькая пигалица, а я опять с ходу: «Можно я принесу рубашку погладить?» Мне почему-то казалось, что все девочки должны уметь гладить рубашки.
Тут я уже совсем обнаглел – и принёс не одну, а обе своих рубашки. И она их погладила, уж и не помню как. Так и познакомились. А потом постоянно играли втроём в карты, в «подкидного дурака» – Ира Караева, Оля Величко и я. Кто проигрывал, тому били картами по ушам. Меня не жалели – и уши у меня были фиолетового цвета. Но и я в долгу не оставался – и у них уши были как у Маленького Мука.
Вообще, атмосфера на тех сборах была удивительной. И первая же тренировка по