лба. Джинсы на ней были сильно потерты и желтая на ней футболка.
– Здравствуйте, – сказал я вежливее, как можно. – Что ж это вы не в музее?
– Уволили, знаете. – Она выдохнула вверх струю дыма. – Сижу теперь на воле. Тепло, не правда ли?
– Н-да, – сказал я. – Тепло. – Думая, как бы это поприличней распрощаться.
– Да вы не сочувствуйте, не надо. Музей все равно закрыли. Всех и уволили.
– Это как?..
– Да так. – И протянула мне: – Курите? – пачку сигарет.
– Нет, спасибо. Бросил.
– Новая жизнь началась, – продолжала она, скривившись. – Вы, по-моему, не на Луне живете. Все будет по-другому. Только неизвестно никому, кто все-таки над нами, ничего ж не объявляют, не объясняют. Кто все это делает? Я вот хотела в библиотеку, что ли, устроиться, да и там что-то неладно.
– Ну это не везде вовсе, у нас в университете…
– В университете? – повторила она насмешливо. – Что ж, желаю вам самого доброго.
И ушел я от нее, просто как оплеванный. Черт меня дернул заговаривать! Как непохожа она стала на симпатичную ту девушку, что пробегала мимо меня по коридору, не здороваясь.
Студенческая наша столовая располагалась на пятом этаже. И чтобы не взбегать бесконечно по ступенькам, да еще опаздывали всегда, – норовили в лифт. Хотя и не поощрялось: он был грузовой, просторный лифт, набиралось туда студенческого народа, как говорится, под завязку. А обычный лифт не работал давно.
Я втиснулся, стояли тут почти впритирку. Ребята толкали девчонок, острили, девчонки били их кулачками по спинам, смеялись. В голове у меня все одно и то же: о докладах – как, кому, что предложить конкретно, не всякий ведь из них потянет.
Мы едем бесшумно, но остановились не на пятом этаже, свет помигал, погас. Но у нас такое не раз бывало, также двери не открывались или еще что-нибудь, если перегружен.
– Ребята, кнопку нажмите!
Зажглась спичка.
– Вызвали, не боись, потерпи немного.
Прошло полчаса, пожалуй, а может, и больше.
Мы стоим.
– Сижу за решеткой в темнице сырой, Вскормленный НА ВОЛЕ орел молодой, – начал кто-то дурашливо.
– Брось, слышь! Брось. – Мобильник… – Пробовали уже, под этой крышей не берет, черт.
– Девчонки, а давайте споем, не плакать же, а? Споем!..
Но не поддержали.
У кого-то транзистор заговорил, шум, треск, попса, дальше – жесткий голос, обрывки слов, но что-то не совсем понятное.
– Да выруби, выруби ты его к черту! О чем болтает?.. Не о нас же он.
И тихо стало. Только я чувствовал рядом в темноте дыхание людей.
«Уважаемая Ирина Анатольевна, получив Ваше корректирующее извещение от зло потреблении электроэнергии и оплате за нее и сравнивая затем Ваши данные с квитанциями по оплате от квартирного электросчетчика, нами установлено, что…» У-у-у-у.
Фуу-ух. Я отодвигаюсь от стола.
Я – в большой, абсолютно голой комнате, стены ее покрашены бледно-сероватой масляной