одному старому другу нижеследующие строки: «Необходимо направить все мысли на чудную нашу страну, чтобы узреть все совершающееся в ней в настоящем свете, и иметь возможность сказать: «да будет Твоя воля», когда наша возлюбленная Россия подвергается полному развалу. Помните, что Святая Православная Русская Церковь, – против которой не устоят и врата ада, – все еще существует, и существовать будет до скончания веков. Те, которые могут в это верить, без сомнения узрят сокровенный луч, сияющий сквозь мрак в самый разгар бури. Но все же я уверена в том, что карающий Бог – Тот же Любящий. Я часто читаю Библию за последнее время, и если мы верим в Высшую Жертву Бога Отца, пославшего Сына Своего на смерть и воскресение для нашего спасения, то чувствуем мы одновременно и присутствие Святаго Духа, осеняющего нам путь, и наша радость будет вечной даже при условии, если наши ограниченные людские сердца и умы пройдут через путь тяжелых испытаний. Подумайте о буре – в ней имеются одухотворяющие, так же как и ужасающие элементы; одни боятся от нее укрыться, другие поражаются ею, глаза же некоторых открываются, и они видят в ней величие Божие. Не является ли это правдивой картиной нынешнего времени. Мы работаем, молимся, надеемся, и каждый день все более и более чувствуем в себе высшее сострадание. То, что мы живем, является неизменным чудом. Другие люди начинают понимать то же самое, и они приходят к нам в церковь, чтобы найти покой для своих душ.» <.> У нее не было и тени озлобления против неистовств возбужденной толпы: «Народ – дитя, он неповинен в происходящем, – кротко говорила она, – он введен в заблуждение врагами России».
Она пишет одному из старых друзей: «Россия и ее чада в данный момент не ведают, что делают, наподобие больного ребенка, которого каждый во много раз [больше] ценит в таком состоянии, чем когда он весел и здоров. Каждый стремится облегчить его страдания, помочь ему и научить его терпеливо переносить все невзгоды. Это как раз то, над чем я с каждым днем все больше задумываюсь».
Не приводили ее в уныние и великие страдания и унижения, выпавшие на долю столь близкой ей Царской Семьи. «Это послужит к их нравственному очищению и приблизит их к Богу», – с какою-то просветленною мягкостью заметила она однажды. <…> Но наступившие страдания могли бы быть избегнуты, если бы она этого пожелала, но Великая Княгиня пошла на сей путь добровольно. Весною или летом 1917 года шведский министр приехал в Москву по особому поручению Германского Императора, чтобы посоветовать Великой Княгине покинуть Россию, где ужасающие происшествия должны были неминуемо совершиться. Шведский министр, будучи представителем нейтральной державы, был принят Великой Княгиней и настаивал на ее последовании совету Германского Императора. Она внимательно выслушала его и ответила, что ей тоже казалось, что ужасающие времена не за горами, но что она решила разделить судьбу той страны, которую она считала за свою, и не может оставить на произвол судьбы сестер своей общины.
Накануне