выдохе своей «живой подставки».
– Ноги подтяни! Торчат до середины комнаты, – шепнул Сева Лаврухину, чей затылок упирался ему в лицо.
Лаврухин согнул колени, отчего кровать ещё больше вздыбилась и приподнялась над полом.
В более бездарную ситуацию Севка в жизни не попадал.
В особенности его смущало положение снизу. Вернее – «под».
Парик Лаврухина пах табаком и синтетикой, отчего Фокину стало совсем тошно.
Тот, кто вошёл в квартиру, потоптался в коридоре и вошёл в ванную.
– Лучше бы я к тёще на дачу поехал, – еле слышно шепнул Лаврухин.
– Теперь ты обязан на мне жениться, сволочь, – крякнул в ответ Фокин.
– А, по-моему, ты на мне.
– Мысль интересная! Но я тебя не люблю.
– Я тебя тоже. Можешь не дёргаться подо мной, противный?
– Если только ты перестанешь ёрзать на мне, дорогой.
Они замолчали, потому что дверь ванной открылась, и кто-то, стараясь ступать бесшумно, зашёл в комнату. Вспыхнул слабый голубоватый свет, Севка подумал фонарик, но по коротким электронным «пикам» догадался, что это мобильный.
И тут Фокин увидел удивительные ботинки. Рыжие, огромные «казаки», размера сорок восьмого, длинные носы которых зрительно делали их ещё больше.
– Я ничего не нашёл, – сказал густой бас взволнованно. – Да, я очень хорошо посмотрел! Знаешь, у меня впечатление, что в квартире побывал кто-то, кроме оперативников и следователей. Печать сорвана и… чесноком очень сильно воняет.
Ботинки вплотную подошли к кровати, носками едва не коснувшись Севкиной щеки, развернулись пятками и…
Парень, болтавший по телефону, со всего маху сел на кровать. Килограммов в нём было, наверное, около ста, а, может, и больше.
Фокин почувствовал себя мухой, погибающей от удара тапком. Или кто там от этого погибает…
– Б… дь, – громко сказал Лаврухин. – Я в отпуске, или где?
В ответ раздался короткий выстрел. Пуля с мерзким визгом впилась в изголовье кровати, «казаки» метнулись к окну. Ещё три выстрела пробуравили стену и сшибли на пол горшок с геранью.
Пальба была, как принято говорить, «беспорядочной» и сильно отдавала дикой паникой.
Извернувшись, Фокин выкатился из-под Лаврухина, на ходу выдёргивая из кобуры пистолет.
В отличие от Лаврухина, непрошенный гость быстро нашёл балконную дверь. Вырвав шпингалет с мясом, он рывком распахнул её и молниеносно, без тени сомнений, сиганул со второго этажа вниз.
Севка бросился за ним на балкон, и даже прицелился, и даже «Стой, буду стрелять!» крикнул, и даже пальнул предупредительно в воздух, но большой силуэт в огромных ботинках, петляя, скрылся за углом соседнего дома.
– Ну, что? – подошёл сзади Вася. – Ушёл?
– Лаврухин, гад, ты мог промолчать, когда он на нас сел? – горестно спросил Севка.
– Нет, – покачал головой Вася и вдруг заорал, забыв о конспирации, о том, что они стоят на балконе: – Нет! Я не могу молчать, когда на меня садится какой-то… какой-то…
– Чудак, – подсказал Сева.
–