только на хозяйство, а через него на уровень государственной мощи кочевых держав, ибо те слабели в экономическом и военном отношении, но восстанавливались, как только условия жизни приближались к оптимальным. Вот почему принцип географического детерминизма не выдержал проверки фактами. Ведь если бы географических условий было достаточно для понимания феномена, то в историческом времени при сохранении устойчивого ландшафта не возникало бы никаких изменений, не появлялось бы новых народов с новыми мировоззрениями, новыми эстетическими канонами. И не было бы социального развития, потому что пастьба овец не требует развития производительных сил и смены производственных отношений. Производственная сила – пастух и овца. Овца ходит по степи и есть траву, а собака ее охраняет. Лучше не придумать, и, значит, нужен не прогресс, а застой.
Но на самом деле никакого застоя в Великой степи не было. Народы там развивались не менее бурно, чем в земледельческих районах Запада и Востока[67]. Социальные сдвиги были, хотя и не похожие на европейские, но не менее значительные, а этногенез шел по той же схеме, как и во всем мире.
Легенда о пресловутой неспособности кочевников к восприятию культуры и творчеству – это «черная легенда». Кочевники Великой степи играли в истории и культуре человечества не меньшую роль, чем европейцы и китайцы, египтяне и персы, ацтеки и инки. Только роль их была особой, оригинальной, как. впрочем, у каждого этноса или суперэтноса, и долгое время ее не могли разгадать. Только за последние два века русским ученым, географам и востоковедам удалось приподнять покрывало Изиды над этой проблемой, актуальность которой несомненна.
19. Монголия до хуннов
Нет ни одной страны, где бы со времен палеолита не сменилось несколько раз население. И Монголия – не исключение. Во время ледникового периода Монголия была страной озер, ныне пересохших, а тогда окаймленных густыми зарослями и окруженных не пустыней, а цветущей степью. Горные ледники Хамар-Дабана и Восточных Саян давали столь много чистой воды, что на склонах Хэнтэя и Монгольского Алтая росли густые леса, кое-где сохранившиеся ныне, пережив несколько периодов жестоких, усыханий степной зоны Евразийского континента, погубивших озера и придавших монгольской природе ее современный облик.
Тогда среди озер и лесов, в степи паслись стада мамонтов и копытных, дававших пищу хищникам, среди которых первое место занимали люди верхнего палеолита. Они оставили потомкам прекрасные схематические изображения животных на стенах пещер и утесов, но история этих племен, не имевших письменности, канула в прошлое безвозвратно.
Можно только сказать, что Великая степь, простиравшаяся от мутно-желтой реки Хуанхэ почти до берегов Ледовитого океана, была населена самыми различными людьми.
Здесь охотились на мамонтов высокорослые европеоидные кроманьонцы и широколицые, узкоглазые монголоиды Дальнего Востока и даже носатые американоиды, видимо, пересекавшие Берингов пролив и в поисках охотничьей