target="_blank" rel="nofollow" href="#n_45" type="note">[45]. 4. Они, прося милостыню согласно уставу Ордена[46], часто приходили в монастырь, в котором подвизался человек Божий.
5. Как-то пришли они, а человек Божий по обыкновению[47] подошел поприветствовать их наедине и, между прочим, сказал: «Братья мои возлюбленные (Флп 4, 1), горячо желаю я облачиться в рясу вашего Ордена, если вы пообещаете сразу, как только присоединюсь к вам, отправить меня в землю сарацин, ибо и я желаю стяжать венец вместе со святыми мучениками». 6. Братья, немало обрадованные словами такого мужа (ср. 2 Макк 4, 35), постановили принять его послезавтра[48] и не медлить, чтобы задержка не навлекла беды.
7. Итак, братья в радости вернулись домой, а раб Божий Антоний остался просить аббата[49] позволить ему совершить то, о чем было сказано выше. 8. Безусловно, добиться разрешения удалось с трудом, настойчивыми просьбами; братья же, не забыв обещание, в назначенный день (Быт 18, 14) утром (ср. Быт 29, 25) пришли в монастырь и немедленно облачили человека Божия в рясу своего Ордена[50].
9. Как только это свершилось, прибежал некий из его собратьев-каноников и в горести сердечной сказал[51] (ср. Иов 10, 1): «Иди, иди, святым станешь (Vlg: 2 Цар 22, 26, Пс 17, 26)». 10. Обратившись к нему, человек Божий Антоний смиренно ответил: «Когда услышишь, что я стал святым, восхвали за то Бога». 11. После этих слов братья скоро поспешили (ср. 2 Цар 17, 18) домой, и следом за ними новый собрат, которого они приняли в доказательство любви (ср. 2 Кор 8, 24).
12. Однако раб Божий опасался[52] нападения (Vlg: Лев 25, 19) разъяренных родственников, и задумался, как бы ловчее увести в сторону их тщательные поиски (ср. Быт 31, 35). 13. Потому-то он и сменил имя[53], назвавшись (ср. Исх 15, 23) Антонием, словно предвидя, что в будущем станет глашатаем слова Божия. 14. Действительно, имя «Антоний» буквально означает «гром свыше». И воистину, когда он проповедовал премудрость Божию, сокровенную, между совершенными (ср. 1 Кор 2, 6–7), речь его была подобна звучанию трубы и заключала в себе столь многочисленные и глубокие смыслы Писания, что редко кто, даже из тех, у которых чувства навыком приучены (Евр 5, 14), мог уразуметь его изысканную речь (Vlg: ср. Ис 33, 19).
6. Как он отправился в Марокко и о его возвращении
1. Итак, ревность о распространении веры все распаляла его, и не давала ему покоя горевшая в сердце жажда мученичества[54]. 2. Поэтому Антоний, получив, как было обещано, разрешение, поспешил в землю сарацин[55].
3. Но Всевышний, зная о том, что человеческое (ср. Мк 8, 33), лично противостал ему (Гал 2, 11) и поразил Антония тяжелой болезнью, всю зиму причинявшей ему суровые страдания. 4. Понял он, что ничто не благоприятствует исполнению (Vlg: ср. Быт 28, 21) задуманного, и был вынужден вернуться в родную землю, чтобы восстановить хотя бы телесное здоровье.
5. Поплыл Антоний назад, намереваясь пристать к берегам Испании, но из-за шквального ветра оказался на Сицилии[56]. 6. В то время было решено собрать под Ассизи[57] генеральный капитул. Когда человек Божий Антоний узнал об
<p>46</p>
В этой главе для описания организационной структуры францисканства несколько раз используется термин ordo (здесь, в заглавии и в 5, 3.5), в 5, 8 —термин religio, в главах 23 и 47 —congregatio. Синонимы ordo и religio имели в текстах того времени следующие смысловые оттенки: термин ordo носит общий характер, указывает, в первую очередь, на внутреннюю структуру (ordo canonicalis, ordines angelici), religio – более специальный, подразумевает получившее каноническое одобрение собрание людей, стремящихся к христианской святости.
<p>47</p>
Словосочетание ex more (по обыкновению) проливает свет на поступок Антония: присоединение к новому харизматическому движению было не внезапным решением, не капризом, а плодом молитвы и раз мышлений. Очевидно, святой имел обыкновение беседовать с нищенствующими братьями, а для того, чтобы действие вошло в привычку, требуется время, по меньшей мере, несколько месяцев.
<p>48</p>
Простым нищим братьям кажется невероятным, что столь важный человек просит принять его в их ряды; охваченные счастливым изумлением и, наверное, опасаясь, что кандидат передумает, они, чтобы избежать колебаний, ne mora periculum trahat, решают, что переход совершится послезавтра: diem […] proximum sequentem constituunt. Кто принимает св. Антония в Орден? Из контекста следует, что нищенствующие братья, минимум двое, принимают решение по собственной инициативе и назначают день облачения. В Уставе францисканцев, в том виде, в каком он существовал после генерального капитула 1221 г., о принятии в Орден сказано следующее (2, 1–): Si quis divina inspiratione volens accipere hanc vitam venerit ad nostros fratres, benigne recipiatur ab eis […] ed essi ad suum ministrum, quam citius possunt, eum repraesentent (Если кто по Божественному вдохновению, желая принять этот образ жизни, придет к нашим братьям, да будет ими благосклонно принят […] и они пусть препроводят его как можно скорее к своему министру). Словосочетание suum ministrum имеет весьма общий характер: этим человеком мог быть настоятель обители (minister loci, как мы увидим в 8, 3), или тот, кого впоследствии стали называть кустодом – глава конгломерата общин на территории провинции. Яснее и точнее сказано в Уставе, утвержденном буллой (2, 1), согласно которому, братья, встретив желающих жить по-францискански, mittant eos ad suos ministros provinciales, quibus solummodo et non aliis recipiendi fratres licentia concedatur (отошлют их к министрам своих провинций, и только им позволено принимать братьев, и никому иному).
Однако речь идет о событиях, происходивших, самое позднее, летом 1220 г., и, возможно, из-за юридической путаницы, существовавшей в то время во францисканском движении, братья, собиравшие милостыню, сами, без лишних формальностей, сразу согласились. Они хорошо понимали, что за человек просит их о принятии в Орден, и порадовались его достойному похвалы желанию стать мучеником. Возможно, еще было в ходу правило, сложившееся на заре францисканства: propter paucitatem fratrum (ввиду малого числа братьев), мы знаем, что unusquisque habebat a beato Francisco potestatem recipere quos volebat (всякий имел от святого Франциска власть принимать, кого хотел).
Также возможно, что, поскольку на обширной территории Иберийского полуострова, поделенной между четырьмя королевствами, у францисканцев была всего одна провинция, брат Джо ванни Паренти не мог лично рассматривать многочисленные прошения о принятии в Орден, и поэтому делегировал настоятелям некоторых обителей право принимать такое решение. Впрочем, вполне возможно, что Паренти задержался в Коимбре, куда, наверняка, прибыл, чтобы встретить мощи пяти собратьев-мучеников, погибших в Марокко. Как бы то ни было, окончательное решение о принятии Антония в Орден Братьев Меньших принимал министр провинции, по всей вероятности, именно Джованни Паренти из Карминьяно (Флоренция). Бывший судья, он cum fi lio intravit ordinem Minorum (вступил в Орден миноритов вместе с сыном). Обязанности министра иберийской провинции исполнял с 1219 г. вплоть до своего избрания на капитуле 31 мая 1227 г., в Порциунколе, на пост генерального министра Ордена, который занимал до 29 мая 1232 г., передав накануне канонизации Антония обязанности брату Илии, избранному на генеральном капитуле в Риети. Паренти мог выступать в качестве свидетеля на процессе канонизации и, возможно, поделился своими воспоминаниями с автором Assidua.
<p>49</p>
Точнее, приора, а не аббата, поскольку речь идет об общине регулярных каноников, а не о монашеском ордене. В то время монастырь Святого Креста возглавлял Жуан Сезар. Согласно посланию Папы Гонория III от 13 ноября 1221 г., приор Жуан исполнял свои обязанности и сталкивался с трудностями еще со времен понтификата Иннокентия III (1198–216). Скончался в 1226 г. На посту приора его сменил каноник, также носивший имя Жуан, имевший богословскую степень. По-видимому, в качестве преподавателя, он курировал богословскую формацию Антония. Новый приор, в свою очередь, также доставил немало неприятностей СвятомуПрестолу и, преследуя францисканцев, принес монастырю дурную славу. 11 июля 1233 г., то есть через год после канонизации Антония, Папа Григорий IX был вынужден направить приору послание Intelleximus cum dolore, в котором написал (cf Bull. Franc. I, 114–115): Totus, ais, mundus post fratres Minores abibit, si dimittamus eos sic (Говоришь, весь мир уйдет за Братьями Меньшими, если мы их так оставим), и поэтому in dilectorum fi liorum fratrum Minorum iniuriis debaccharis (неистово бросаешь обвинения в возлюбленных сынов наших, Братьев Меньших), не отдавая себе отчета, что Christus in fratrum Minorum ordine nascitur, et salutem innumere multitudinis exemplo, doctrina et miraculis operatur (Христос родился в Ордене Братьев Меньших и спас бесчисленное множество [народа] Своим примером, учением и чудесами).
Помимо согласия приора требовалось согласие общины канони ков, в то время насчитывавшей семьдесят человек: действительно, папская привилегия, по которой коимбрский приорат пере ходил под эгиду св. Петра, решительно требовала: nulli fratrum, post factam inibi professionem, absque prioris totiusque congregationis permissione, liceat ex eodem claustro discedere; discedentem vero absque communium litterarum cautione nullus audest retinere (никому из братьев не позволено, после принесения в этом месте обетов, уйти из монастыря без разрешения приора и всей общины; ушедшего же без общего письменного поручительства пусть никто не осмеливается удерживать).
<p>50</p>
В те времена еще не был введен период новициата (ср. прим. 51), поэтому облачение приравнивалось к принесению обетов; надеть монашескую рясу означало связать себя с общиной, приняв ipso facto ее modus vivendi, закрепленный в уставе. Облачение Антония во францисканскую рясу было совершено на скорую руку прямо в монастыре Святого Креста без исполнения предписанных и традиционных обрядов: все Лузитанское королевство (а значит, и Коимбрская епархия, и монастырь, и его приор) находилось под интердиктом архиепископа Браги, примаса Португалии, запрещавшем публично совершать литургию и любые богослужения вообще.
На заре францисканства ученик Ассизского Бедняка выглядел так: босоногий (обувь разрешалось носить только при крайней необходимости); одет в рясу с капюшоном из необработанной шерсти, цвет которой варьировался от почти белого до темно коричневого, – использование искусственно окрашенной ткани запрещалось, – и в штаны типа кальсон (если было нужно, можно было надеть еще и подрясник без капюшона); препоясан веревкой из конопляных, шерстяных или льняных нитей. В холодные месяцы разрешалось использовать накидку, хотя об этом прямо не сказано в Уставах (об Антонии см. 38, 2, о Франциске – Первое житие Фомы Челанского [далее —1 Cel 79]); клирики были обязаны выстригать тонзуру.
<p>51</p>
Если трактовать выражение amaritudo cordis не как синоним раздражения и обиды, неприязни к перебежчику, а как грустную иронию, то, очевидно, не названный собрат был другом Фернандо. Неизвестный падуанский проповедник, автор панегирика In medio ecclesie – Sicut ait в кон. XIII – нач. XIV века, упоминая ответ Антония огорченному канонику, пишет: Quod etiam ipse indubitanter fecit, et usque ad fi nem vite sue, vigiliam beati Antonii in pane et aqua devote et humiliter ieiunavit (Благочестиво и смиренно держать пост на хлебе и воде в канун праздника святого Антония – вот, что наверняка тот [т. е. каноник] делал, причем до конца жизни).
<p>52</p>
Конечно, человек, решивший принять смерть, подражая марокканским мученикам, не был трусом; если чего он и опасался, то лишь того, что его родственники (кто именно, не уточняется), похитят его, помешав уехать, и тем самым, не дадут ему исполнить задуманное. Еще одно доказательство социального «веса» семьи святого.
<p>53</p>
По этому вопросу существует первая поправка к Assidua, сделанная в падуанских кругах в конце XIII в. в связи с составлением новой легенды, Raymundina (4, 16), согласно ко то рой, новичок не сам поменял имя, а по инициативе братьев из Оливайша. Они стали называть его Антонием вместо Фернан до, вдохновившись именем покровителя скита.
<p>54</p>
Текст ясно указывает, что пребывание Антония в скиту в Оливайше было кратким. Он перешел к миноритам не для того чтобы радикальнее следовать Евангелию, но лишь затем, чтобы отправиться к сарацинам и стать мучеником. Причем отъезд должен был произойти немедленно: mox ut introgressus fuero (сразу, как только присоединюсь к вам). Итак, каноник ставит условие, а братья принимают его, не раздумывая. По-видимому, в скиту он пробыл, самое большее, несколько недель. В те времена у францисканцев еще не был введен год новициата, предшествующий каноническому принятию в Орден. Папская булла Cum secundum consilium sapientis, изданная в Витербо 22 сентября 1220 г., была обнародована, когда Антоний, возможно, уже подготовился к отъезду, и, в любом случае, чтобы документ получил распространение и повсеместно вступил в действие, требовалось несколько месяцев. Этот важный документ, по решению Гонория III, устанавливает годичный новициат – условие, без соблюдения которого никто не мог быть принят в Орден: Auctoritate itaque vobis praesentium inhibemus, ne aliquem ad professionem vestri ordinis, nisi per annum in probatione fuerit, admittatis (Поэтому настоящим мы своей властью предписываем вам: никто да не будет допущен к обетам в вашем Ордене, кроме как после годичного испытания). После принятия связь с Орденом становится нерасторжимой: Post factam vero professionem, nullus fratrum ordinem vestrum relinquere audeat, nec relinquentem alicui sit licitum retinere (После же принесения обетов, да не смеет никто из братьев оставить ваш Орден, также запрещается удерживать кого-либо из оставивших). Наконец, Понтифик разрешает настоятелям прибегать к церковной цензуре для наказания злоупотребления extra obedientiam evagari (отступления от послушания) тех, кто облачился во францисканскую рясу, а также тех, кто нарушит обет бедности.
<p>55</p>
Антоний быстро прибывает в terram saracenorum, не уточняется, куда именно. Тем не менее, позднейшие легенды указывают точное место, вернее, «сарацинский» город, куда прибыл святой: речь идет о Марракеше (Marochium), как видно из подзаголовка. Именно там принесли в жертву свою жизнь первые францисканские мученики. Уехал Антоний не в одиночестве, тем более, что речь шла о трудном, полном лишений путешествии с миссионерской целью; францисканский обычай, опираясь на слова Евангелия (см. Мк 6, 7; Лк 10, 1), предписывал, чтобы братья странствовали пешком, по двое. Агиографы, под влиянием брата Мариано Флорентийского (ум. в 1523 г.), пишут, что спутником святого был брат Филипп Кастильский. Некоторые предлагают кандидатуру брата Льва Лиссабонского, принявшего мученическую кончину в Марокко еще при жизни Антония. Чтобы проповедовать, святой должен был знать арабский язык, что для уроженца Пиренейского полуострова не представляло никакой трудности; также возможно, что он пользовался помощью неизвестного socius (спутника).
<p>56</p>
Название порта, куда вынужденно зашел корабль с Антонием на борту, неизвестно; согласно местным преданиям, появившимся позднее, святой сошел на сицилийскую землю в Таормине либо Милаццо. Пребывание Антония в Чефалу и Виццини документально не подтверждено, равно как и утверждение, что он возвращался на Сицилию в последующие годы. С уверенностью можно утверждать, что святой пробыл на острове около месяца и что жил он, как сказано чуть ниже, во францисканской обители в Мессине.
<p>57</p>
Речь идет о капитуле, проходившем в Порциунколе на Пятидесятницу 1221 г. в течение семи дней. На него собралось около трехсот братьев.