потрескивание. Наконец Лотеску ответил. На заднем плане слышался женский смех и звон бокалов.
– Можно вас на пару минут, хассаби? Простите, что отвлекаю, но это важно, – кусая губы, выпалила я.
– Как всегда, Магдалена! – тяжко вздохнул начальник. – Запри вас в архиве и то не уйметесь. Ну, чего?
– В холле у третьей колонны через пятнадцать минут, хассаби.
Режима приватной связи на моем диктино нет, а без него поделиться увиденным и услышанным могу только лично.
Нервничая, выпила еще бокал шампанского. Если дальше так пойдет, превращусь в алкоголика. Поймала себя на мысли, что выискиваю глазами шатена. Вроде, не увязался следом, но на всякий случай нужно проявить осторожность.
До холла добралась раньше начальника и, подпирая столб, наблюдала за опоздавшими гостями. Пальцы теребили браслет – третье украшение, купленное вчера у ювелира в комплекте с сережками.
Вдруг Лотеску не придет? Гости разойдутся, слуги закроют двери и что? Правильно, только слепой не обратит внимания на одинокую женщину у столба. К счастью, дурные опасения не сбылись, хассаби объявился, но опоздал на десять минут.
– Ну, к чему такая срочность?
Он отвел к гардеробу, пустовавшему по случаю лета.
Мимо прошествовала дама в мехах. Ей сезон явно не помеха, да и манто не для тепла, а призвано подчеркнуть статус и достаток.
Поделилась подозрениями. По мере рассказа лицо Лотеску мрачнело, под конец он тихо выругался и потащил вглубь концертного зала. Едва поспевала за начальником, радуясь, что научилась бегать на высоких каблуках, а платье не со шлейфом.
– Так, Магдалена, он понял?
Хассаби втолкнул в подсобное помещение и закрыл дверь. Беззвучное заклинание, пара движений, и чары надежно защитили от случайных и не очень свидетелей.
Заняла единственный стул. Лотеску остался стоять. Он нервничал и косился на браслет диктино. Видимо, собирался дать некие указания, но пока медлил.
– Полагаю, нет. Я не дура, подстраховалась.
– Понял уже, – вздохнул начальник и потер виски. Неужели приступ? Как не вовремя! Но нет, отнял руки. – Видимо, придется ввести в курс дела, хотя этого мне хочется меньше всего на свете.
– Почему? – расправила плечи обида. – Удобнее использовать и молчать?
Лотеску засопел, открыл было рот, чтобы поставить на место зарвавшуюся секретаршу, но передумал.
– Я вас не использовал, просто политика – грязное дело, вам там нечего делать.
– И все же? – в свое время настойчивость помогла не умереть на улице.
– Хорошо, дважды, – выплюнул хассаби и нервно прошелся по подсобке.
– Что – дважды? – не поняла я.
– Использовал, Магдалена. Сейчас нет. Видите ли, – он осторожно подбирал слова, видимо, решал, о чем умолчать, – мое внимание привлекли некоторые действия. Абсолютно случайно, в силу должности. Ниточка привела к занятным результатам. Убитый фальшивомонетчик копировал вовсе не деньги.
От удивления на