вдруг неожиданно громко закричала она.
Братья притихли, вслушиваясь в повисшую после возгласа матери тишину. Ансгару показалось, что стало даже тише, чем обычно бывает в такой глуши. Они стояли на краю леса, а перед ними простиралось черное болото. Оно было действительно черным, странным образом сюда почти не проникал солнечный свет, так что почти невозможно было разобрать, что творится под ногами. Несколько минут казалось, будто совершенно ничего не происходит. Братья уже с беспокойством стали поглядывать на мать, но та оставалась невозмутимой. И вот где-то в неразличимой тьме раздались чавкающие шаги. Все трое повернули головы на звук, пытаясь сквозь мрак и туман рассмотреть идущего.
– А, это ты, Ранвейга, – раздался вдруг голос совсем с другой стороны, – я давно тебя ждала.
Тут Ансгар заметил, как слева от них в болотном сумраке вырисовался некий силуэт. Очевидно, это и была Брюнгерда. Ансгар ожидал увидеть седую косматую старуху с торчащим клыком и костлявыми руками – именно так он представлял себе колдунью, – но вместо этого увидел совсем еще не старую женщину, может быть, даже немного младше их матери. Ее золотые волосы хотя и не были заплетены в косу, но зато, аккуратно расчесанные на обе стороны, придерживались тонким гайтаном, который не давал им рассыпаться и лезть в глаза. Чистая и опрятная одежда казалась весьма странной для обитательницы непроходимого болота, но при этом очень шла Брюнгерде. Ансгар всмотрелся в ее довольно красивое, с правильными чертами лицо и, к удивлению, заметил сходство с ликом собственной матери. Мать как раз подала голос:
– Да, это я. Видишь, я наконец пришла к тебе.
– Долог же был твой путь к Черному холму, – ухмыльнулась Брюнгерда, – но ты не одна. Что же ты не представишь мне своих спутников?
Брюнгерда подошла ближе и по очереди заглянула братьям в лица. Она стояла так близко, что Ансгар почувствовал тепло ее тела и неведомый ему прежде манящий аромат. Их взоры встретились. Никогда прежде Ансгар не видел таких синих глаз. Их взгляд завораживал – было в них что-то дикое, но в то же время безгранично мудрое, и казалось, будто смотрит колдунья в самую душу, легко выискивая в ее закоулках самые тайные помыслы. Впрочем, скрывать Ансгар ничего не собирался, в свои семнадцать лет он был весь как на ладони. Очарованный, он стоял как вкопанный, боясь даже шелохнуться. Брюнгерда улыбнулась и, повернувшись к молчавшей все это время матери, сказала:
– Впрочем, можешь мне ничего и не говорить. Они похожи на своего отца! Жаль, что мне так и не доведется его больше увидеть. Однако, – колдунья подняла руку, словно призывая не мешать ей прислушиваться, – я чую его прах.
Агнар – он тоже был под воздействием чар – на словно одеревеневших руках вытянул перед собой глиняный горшок. Посмотрев на него, Брюнгерда печально улыбнулась и тихо произнесла:
– Бедный Ансвар! Прощай! Увы, сила твоя ушла, так и не коснувшись меня. Но, – она снова подняла глаза на братьев, –