с одной из ваших пациенток.
– У меня их много.
– Госпожа Грановская.
Издав неопределенно мычащий звук, доктор сказал:
– Какое совпадение… Но вы же понимаете, я связан врачебной тайной.
– Понимаю, развязывать не станем. Так, пару общих вопросов.
То ли обаяние юного чиновника подействовало, или по какой иной причине, но Ванзаров получил приглашение в кабинет.
Рабочее гнездышко мэтра нервных болезней лучилось скромной роскошью: просторная дубовая мебель, резные дубовые пластины на стенах и даже наборный дубовый потолок в стиле поздней готики внушали доверие. Повсюду развешаны фотографии с видами Европы и, что любопытно, разнообразных моделей велосипедов. Осматривая величественный антураж, Родион невольно спросил:
– Сколько берете за прием?
– Двадцать пять рублей, – скромно ответили ему.
Это было неслыханно. Просто чудовищно. Если самый жадный доктор столицы требовал за визит червонец – считалось дерзостью. А тут… Ясно, что с улицы сюда не попадают.
Незаметно сменив халат на пиджак, Карсавин устроился за приемным столом и наблюдал за юношей с явно профессиональным интересом.
– Так что могу рассказать об Авроре Евгеньевне? – напомнил он.
– Все, что не покрыто врачебной тайной, – ответил Родион, не в силах отвести глаз от початой коробки «Итальянской ночи» на письменном столе.
– Ко мне приходят очень состоятельные люди, которые не могут справиться со своими сугубо личными проблемами. Я не прописываю им таблеток, процедур или поездки на воды. Я предлагаю изменить их образ жизни. Многие беды человека возникают, как ни странно, от избытка и достатка. И с этим приходится бороться. Грановская не была исключением. Пожалуй, на этом все.
– Вы послали ей сегодня букет?
– Да, отвез с утра пораньше.
– Зачем?
– Какой странный вопрос, Родион Георгиевич. В моем деле надо не только уметь лечить пациентов, но и поддерживать светские приличия. У Авроры Евгеньевны сегодня именины, я не могу быть приглашен официально, как вы понимаете. Но почему бы не сделать приятное женщине, которая столько платит?
– Что-нибудь еще подарили?
– Милую безделушку: письменную принадлежность.
Карсавин источал спокойствие и уверенность. За которыми могло скрываться что угодно. Родион испробовал лобовой таран:
– Госпожа Грановская умерла. Вернее – была убита.
– Вот как? – только и спросил доктор, словно эта новость ничуть не удивила, и даже съел шоколадную конфетку.
Редкое хладнокровие. Утром дарить цветы, а днем узнать, что женщина мертва, и при этом бровью не повести – не каждый сможет. Как будто заранее был готов.
– Что вы делали в это время?
– В какое?
– Между полуднем и часом дня, – нехотя уточнил Ванзаров.
– Сидел