большинство – подавляющее большинство – больше не возвращалось.
Вот похожий пример: вы приходите к колодцу, у вас с собой ведро с веревкой, веревка длиной десять футов. Вы бросаете ведро в колодец, вытаскиваете его и получаете целое ведро замечательной прохладной чистой воды. Вы зовете своих друзей, рассказываете им об этом, и они приходят. У каждого есть ведро с веревкой длиной восемь футов, они бросают ведра в колодец и говорят: «О чем ты говоришь? Этот колодец пустой! В нем же ничего нет».
В поисках свободы
Итак, как вы попали сюда сегодня?
Ну, я из города Фэрфилд в штате Айова. Возможно, это вам что-то скажет. Я слышал о вас от друга.
Значит, по-видимому, у вас богатый опыт Трансцендентальной Медитации. А откуда возник интерес к Адвайте?
От Гангаджи. Хотя я почти ничего об этом не знаю.
Но вы заинтересованы. Вы знаете, что вас интересует?
Свобода.
Ага. Что для вас значит «свобода»?
Не быть пойманным в мир-сновидение.
Тогда, вероятно, вы знаете побочный продукт «пойманности».
Страдание.
Безусловно, я не могу винить вас за нежелание страдать. Я полагаю, вы попробовали вкус этой свободы.
У меня был проблеск.
Хорошая и плохая новость об этих проблесках такова, что они поддерживают ваше движение вперед. В зависимости от дня это может быть хорошая новость, а может быть плохая. А на пути могут быть очень хорошие дни – очень «благоприятное время». Но как и со всем другим в феноменальности, они двойственны по природе. Так что на каждый благоприятный день найдется свой неблагоприятный. Конечно, соблазнительное обещание идеи «личного просветления» заключается в том, что вы сможете иметь только «благоприятные дни». Так я себе это представлял. (смех) Я попробовал вкус «Единого» и хотел еще. Я хотел испытывать это постоянно. Я не хотел быть поблизости, кувыркаясь, как рыба, выпрыгивающая из воды. Я хотел всегда быть «пробужденным». Убеждение и ожидание того, что я мог быть «там» все время и никогда не испытывать чувство того, что я «не там», было очень соблазнительным.
К счастью, я встретил Рамеша довольно рано в своем поиске (по крайней мере в сознательном поиске), и он освободил меня от иллюзии того, что «я» должен получить просветление. Он сказал мне, что переживание, которое у меня было, безличное по природе, но на которое я притязал как на личный опыт, не было просветлением. И это меня шокировало, поскольку то переживание Единого было, возможно, самым глубоким переживанием всей моей предыдущей жизни. В нем было что-то глубоко истинное и глубоко значимое, потому что это чувство единения – самый глубокий, совершенный и вызывающий удовлетворение опыт, который только может испытывать механизм тела-ума. И в конце концов Рамешу удалось донести до меня то, что этот опыт – проба на вкус, взгляд из-за ограды или что угодно еще, но не Это. Он сказал, что пробуждение, о котором говорят просветленные, принадлежит к совершенно