полной программе, но при этом его увольнение будет обставлено так, словно это не он, а перед ним виноваты. «Сожалеем… ценный работник… большая потеря для коллектива» – и так далее.
Он знал это заранее, как будто ему уже зачитали приказ об увольнении. Более того, он знал, что этот приказ уже лежит в папке его начальника, и даже с печатью, осталось только проставить дату. А раз так, то не стоит и трепыхаться.
Об этом он думал, когда надевал дождевик и брал в руки плазменную винтовку.
Собираться пришлось долго – он несколько раз сверялся с инструкцией, проверяя, все ли сделал точно по предписанию, то и дело бросал пытливые взгляды на остальные экраны, пять или шесть раз протягивал руку к телефону, чтобы доложить на командный пункт о возможном прорыве и отдергивал руку, да и просто стоял на пороге, заставляя себя решиться и шагнуть под дождь.
Решился. Шагнул.
Вода хлынула на него, как из ведра. Все, что он успел, это зажмуриться, ибо очки ночного видения, конечно, пропускали воду. Хорошо еще, что ружье изначально держал дулом вниз, чтобы не залилась вода.
С минуту постоял, привыкая к новому ощущению – мокрый весь, вплоть до нижнего белья, несмотря на защитный непромокаемый костюм – потом осторожно шагнул вперед.
Раскисшая земля пополам с травой чавкнула под ногами. Сквозь прибор ночного видения все казалось окрашенным в разные оттенки зелени – от бледного, почти белого цвета, до такого темного, что казался черным. И – яркими пятнами – на этом фоне выделялись алые силуэты теплокровных существ.
То есть, должны были выделяться, если бы они были. А так он видел только алые очертания своих рук – зато четко, чуть ли не до формы ногтей.
За спиной остался наблюдательный пост – приподнятая над землей кабинка, открытая на три стороны, вперед, направо и налево. Единственная глухая стена обращена в сторону Большой Земли. В ту же сторону смотрела всего одна камера, сканируя подъездную дорогу – надо же заранее знать о визитах начальства и появлении сменщиков! Сейчас в комнатке было пусто, и только шестнадцать камер послушно транслировали все, происходящее на его участке.
Полыхнула молния. Казалось, она взорвала небо прямо над головой, и на миг очки отказали. Он опять оказался погружен во тьму. Постоял несколько секунд, выжидая, пока мир снова окрасится во все оттенки зеленого, и сделал несколько шагов. Осторожно, разворачиваясь всякий раз в ту сторону, какой ногой шагал, чтобы быть готовым встретить любую опасность.
Ничего. И никого. Периметр был пуст и чист. В ботинках уже начало хлюпать. Пора было возвращаться.
Что-то шевельнулось рядом, буквально в двух шагах. Он развернулся навстречу, не думая, что и зачем делает, вскинул ружье к плечу, нажал курок. Сгусток плазмы вырвался из дула, поджег куст. От резкой вспышки – очки реагировали на тепло вообще, а не только на теплокровных существ – мир опять погрузился во тьму. И продолжалась она так долго, что он успел испугаться и поверить в то, что угробил дорогой прибор.