чем привлекла внимание заключенных наверху.
– Бежим! Быстрее! – сказала Бакстер, но застыла на месте, когда труп вдруг как-то неестественно дернулся в их сторону.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что веревка из связанных кусков ткани, свисающая с разодранной сети под потолком, обмотана вокруг окровавленной шеи жертвы. В этот момент самодельная бечевка туго натянулась, тело подпрыгнуло, а рядом с ним упало второе, более мускулистое.
– Он еще жив! – в ужасе воскликнул Розенталь, когда вторая жертва, выступавшая в роли противовеса, отчаянно заметалась, но совсем скоро затихла, задушенная трухлявой петлей.
– Вперед! Бегом! – скомандовала Бакстер, подталкивая Кертис и Розенталя за Рушем, который уже подбегал к двери «пузыря».
– Откройте! – завопил он.
Бунт набирал обороты, свист затих. Где-то наверху раздался жуткий крик, и во внутренний дворик полетел горящий матрац. Хаос подогревал возбуждение заключенных, действуя, как вкус свежей крови на акул.
Когда четверка подбежала к бронированной двери в «пузырь», первый арестант спустился вниз, цепляясь за порванную сетку.
– Откройте! – опять заорал Руш, бешено колотя по железной створке.
– Где ваша карточка? – спросила Бакстер Розенталя.
– Ничего не получится. Дверь надо открыть изнутри, – ответил тот, с трудом переводя дух.
Опасный спуск на их уровень совершили еще несколько заключенных, в то время как первый бросился великодушно открывать наугад камеры на первом этаже окровавленной магнитной картой.
Руш бросился к передней стене «пузыря» и увидел укрывшегося там надзирателя.
– Мы полицейские! – крикнул он через пуленепробиваемое стекло. – Открой дверь!
Насмерть перепуганный охранник покачал головой, сказал одними губами: «Я не могу, простите!» – и в отчаянии махнул на приближавшуюся группу самых опасных во всей стране злодеев.
– Открой, черт возьми, дверь! – закричал Руш.
Рядом с ним у окна выросла Бакстер.
– И что теперь? – как можно спокойнее спросила она.
Бежать было некуда.
Сверху спрыгнул здоровенный арестант, облаченный в абсурдно маленькую для него форму тюремного надзирателя. Брюки не доходили даже до щиколоток, из-под рубашки выпирал живот. Картина могла бы показаться комичной, если бы не глубокие свежие царапины, тянувшиеся через все его лицо.
Кертис молотила в дверь, отчаянно умоляя о помощи.
– Он не откроет, – сказал Розенталь, сползая на пол, – он боится, что они тоже войдут.
Бунтовщики двинулись на них, с ненавистью поглядывая на Руша с Розенталем и с жадным вожделением – на женщин. Руш схватил Бакстер за руку и толкнул в угол за своей спиной.
– Эй! – закричала она, пытаясь его оттолкнуть.
– Не дергайтесь, мы сами разберемся! – крикнул он им с Кертис.
Розенталь от этого «мы» явно пришел в замешательство, из которого его тут же вырвал Руш, рывком поставив на ноги.
– Целься