сквозь мутную зелёную толщу её неумолимо ржавеющий корпус. Потемнеет от времени латунь церетелиевской люстры, поселится в гулких комнатах неизбежный для нежилых помещений запах тлена, проржавеет притулившаяся к каменной груди утёса недостроенная лифтовая шахта.
Дача Горбачёва жива по сей день, и молодое абхазское государство, подчиняясь естественному ходу истории, выстраивает на ней новые порядки.
«Эпоха перемен», – философствует городская девочка.
***
Спешит городская девочка вслед за бабушкой Тамарой по каменистым тропам Мюссерского леса. Надо поскорей добраться домой, с аппетитом съесть намазанный маслом и посыпанный сахаром ароматный кусок продмаговского хлеба и продолжить чтение занимательной биологии, в которой есть удивительные факты из жизни обыкновенной стоячей воды.
Ближе к ночи, после игр и многочасовых чтений, городская девочка садится на маленькую деревянную скамейку посреди покрытого травой и полевыми цветами двора и, задрав голову вверх, ищет в причудливом великолепии ночного апцхвинского неба любимые Плеяды.
Учащается биение сердца от звука далёкого автомобиля.
Может, это мама приехала из города?
Мои большие деревья
Абхазия времён детства городской девочки – не только автономный ребёнок сталинской семьи народов, но и вавилонское средоточие национальностей, настоящий слоёный пирог из сёл и городов, удивительное по содержанию и живости впечатлений соединение.
У пирога сложная начинка и хрустящие края. В нижней части царят горизонтальные связи и смешиваются семьи и традиции, верх венчает партийная пирамида. Она шелестит шёпотом и слухами, жёстко иерархична и снизу доверху пронизана многоступенчатыми лестницами, совсем как в сюрреалистическом мире Моритца Эшера, где всё идёт по раз и навсегда установленному кем-то невидимым порядку и нет выхода никуда и ниоткуда.
Абхазский пирог – ещё и несколько центров-вишенок, отличающихся друг от друга настолько, насколько могут отличаться галактики в Великой Пустоте Большого Космоса. То есть всем: формой, содержанием, масштабами и метафизическими расстояниями смыслов.
Как и их космические тёзки, абхазские «галактики» похожи структурно, но на деле очень разные, и три из них оставили след в душе городской девочки навсегда.
***
Первая, конечно же, «галактика» Гудаута.
Гудаута центростремительна, вроде раковины с узким гулким выходом, и полна неразборчивой архитектоники, отчего вибрирует на низких частотах гудящим однообразным звуком. Ещё она зациклена на себе, поэтому с трудом и нежеланием вбирает новое и ещё трудней расстаётся со старым, поклоняется священной кузне и уже успела отравиться первыми в позднем советском времени всходами наркотрафиков.
Галактика