хмыкнул.
Галина Петровна зыркнула на него, как удав на диетического мышонка.
– Скажи спасибо Катьке, отговорившей меня от радикальных мер. Иначе б я устроила тебе недорогой пансион за решеткой.
В глазах молодого человека отразилась напряженная работа мысли. Он понял, что загнан в угол. Мать-сердечница не переживет его ареста. А что станет с домом, пока он будет хлебать баланду? А образование? Неужели годы борьбы за дипломные корочки пойдут коту под хвост? В конце концов, брак с Катей – не самое страшное в этой жизни. Через год-два можно будет развестись.
Молчание парня было принято за знак согласия.
– Вот и славненько, – показала завмаг в улыбке два золотых зуба. – Стало быть, просишь ты у меня руки моей дочери? Правильно понимаю?
– Правильно, – выдохнул Денис, чувствуя, что жизнь его семейная будет подобна круизу на пароходе: горизонты широкие, деваться некуда, тошнит, но едешь.
Через месяц он подписал акт капитуляции. Свадьба была пышной и многолюдной, в три этапа. Сначала гуляли родственники, потом городское и областное начальство, как торговое, так и партийное, затем – студенты, бывшие одноклассники, дворовые приятели и прочий планктон.
Несмотря на дорогие подарки и сервис лучшего в городе ресторана, чувствовал себя Смирнов так, будто ему, вместо номера в пятизвездочном отеле, предложили снять угол у старушки. После очередного, сто первого «горько!» он чуть было не разревелся, увидев в толпе гостей флиртующую с тамадой Марину. Потом напился в три звезды и отключился на коленях у счастливой супруги.
Жить молодые стали у Дениса. Тещу оба предпочитали принимать в гомеопатических
дозах. Та, правда, особо не докучала, а помогала крепко. Подарила свежеиспеченной чете двухкамерный холодильник «ЗИЛ», телевизор «Славутич», мебельную стенку «Тюдор», два вьетнамских ковра невиданной красоты (абрикосовый – в гостиную, голубой – в спальню), горку с хрусталем, чешские светильники, фарфоровый сервиз «Красный дракон»…
В то время, когда со всех прилавков стеклянными зенками на народ пялился исключительно хек серебристый, раз в неделю из подведомственного Галине Петровне гастронома к Смирновым домой приезжал посыльный с дефицитными харчами, многие из которых были для Дениса настоящей экзотикой. Никогда ранее он не пробовал «Грибного соуса французского», не знал, что такое чавыча, не держал в руках овальных банок с датской ветчиной. Об «Отборном тамбовском окороке в желе», «Балыке астраханском» и «Лососине спецзасола» даже не слыхал. Булочки с марципанами, посыпанные мелкодробленым арахисом, видел только в кино.
Еще год назад Дэн даже представить себе не мог, что будет жить при коммунизме. Только организовали его молодой семье вовсе не партийные бонзы, а завмаг «Хлебосола» Галина Петровна Ветрова, по прозвищу Повелительница Ветров. Правду сказали в любимой тещиной комедии11: «Коммунизм – это когда каждый советский человек будет иметь знакомого мясника». И чего