Феназепам, диазепам, лоразепам…
Я рассмеялась истерическим смехом, настолько все происходящее показалось мне каким-то нереальным.
– Представила себе, как мы сейчас будем током приводить в чувство замерших людей, —сказала я, смахивая слезы от смеха. – В точном соответствии со справочником.
Эдуард Михайлович остановился около процедурного кабинета и открыл дверь.
– Нет, начнем мы как раз с инъекций лекарств, – возразил пенсионер, – это более понятно. Главное, с дозировкой не переборщить. Ведите замершего, только не врача. Будем тренироваться.
– Совесть мучить не будет? – спросила я. – Ведь юридически мы сейчас совершаем противоправное действие.
– Хотите порассуждать о морали и праве? – удивился Эдуард Михайлович. – И пусть весь мир катится в пропасть?
– Вы как-то много на себя берете, уважаемый, – ответила я, – и не очень понятно, почему.
– У меня, по крайней мере, есть какой-то план, – парировал пенсионер, – и понимание, как действовать. Какие у вас предложения?
– Товарищи, нас всего трое на всю Москву, а может, и страну, – вмешался Алексей, – а вы начали отношения выяснять.
– Ничего личного, – сказала я, – просто начинать эксперименты над живыми людьми, мягко говоря, неправильно.
– Вы хотите вернуть своих детей в нормальное состояние? – спросил Эдуард Михайлович.
– Однако решили уколоть в самое больное место? – удивилась я.
– Блин, старик прав, – сказал Алексей, – это уже не совсем люди, они же овощи почти.
– Ну, тогда приведите своего папу, – заметила я, – и начнем опыты с него, если все овощи.
– Сучка… – процедил едва слышно Алексей, бросая на меня взгляд исподлобья.
Вот тебе и робкий юноша-студент, показал зубки.
– Молодой человек! – повысил голос Эдуард Михайлович. – Я бы попросил соблюдать приличия!
Ситуация складывалась неуютная. Три человека в пустой Москве умудрились повздорить между собой. Я знала этих людей меньше суток, но жизнь могла повернуться так, что мне придется видеть и общаться с ними годами. Только с ними, если замершие люди не придут в себя. И тогда мальчишки так и останутся молчаливыми манекенами, писающими в штаны. На что я готова, чтобы они вернулись в нормальное состояние? Я поняла, что на всё. Даже если придется рисковать всеми замершими людьми во всей Москве. Они мне чужие… Но все-таки бесчеловечный подход старика и студента показался противен.
– Никаких работников МЧС не будет, – с усталостью в голосе сказал пенсионер, – если мы не попробуем спасти всех, то наступит самый настоящий конец. Навсегда.
– Кого лучше вести, мужчину или женщину? – спросила я, открывая дверь и выходя в коридор.
– Мужчину, лет сорока, среднего роста и обычного телосложения, – ответил старик, роясь в лекарствах, – как минимум четырех человек надо. На всякий случай.
Замершие