Такое оружие не потеряешь.
Терн не отрицал, что «оружие» ему по душе, и не стал противиться, когда Элла взялась за него. У нее были мягкие руки, и она развернула его кисти ладонями вверх.
– Сначала воронец, – сказала она, беря чернильницу и кисточку. – Не дергайся.
Уверенно и быстро она нарисовала на его правой ладони ударную метку, а на левой – метку нажима.
– Атака и оборона, – пояснила Стела. – Первоочередные орудия гайсака.
Это было красийское слово, означавшее «бой с демоном», но Терн его раньше не слышал.
Закончив, Элла посмотрела на Стелу:
– Что скажешь?
– Отлично! – похвалила та. – Давай.
Элла установила между ними столик:
– Клади руку.
На столике лежали ремни, Элла потянулась за ними, и Терн отдернул руку. В последний раз, когда он видел такой стол, тот выступал орудием пытки.
Стела придержала его:
– Это чтобы ты не трепыхался, только и всего. Бывает, что даже лучшие из нас дергаются. Я рядом, Терн. Я тебя никому в обиду не дам.
Терн посмотрел ей в глаза, сделал глубокий вдох и положил руку на стол ладонью кверху. Стела туго затянула ремни, а Элла взяла предмет, на первый взгляд показавшийся кисточкой. И только когда она принялась прокаливать ее на огне, Терн понял, что видит не щетину, а иглы.
– Что скажешь? – осведомилась Элла, стирая с его левой руки кровь. Правую уже припарили и забинтовали.
Терн сжал кулак, проверяя, на месте ли поставлена метка. Разжал его и согнул, как учил отец, все пять пальцев для удара ладонью в приеме шарусака.
– Красиво, – сказал он.
Оружие, которое никуда не денется, – часть его существа, даже больше, чем пот, насыщенный соком свиного корня. Мысль об этом обнадеживала, как никакая другая. Пока Элла бинтовала его кисть, он глазел на ее длинные ноги, покрытые метками, и завидовал их защищенности и силе.
Стела отвесила ему подзатыльник:
– Эй, хорош! Иди перекуси, а мы с Эллой чуток поболтаем.
Терн кивнул и вышел из палатки. Солнце стояло высоко, и большинство обитателей лагеря спали в тени. Но и ходило их достаточно, чтобы показаться ему толпой, а он нуждался в уединении.
Терн обогнул палатку, пока его никто не засек. Он был готов покинуть лагерь меченых детей и вернуться в Лес травниц.
– Честное слово? – Голос Эллы отчетливо донесся сквозь стену. – Ты трахнула эту чумазую козявку?
– Не просто трахнула, – ответила Стела. – Первая приняла его семя.
– Быть не может! – взвизгнула Элла. – Ты уверена?
Стела рассмеялась:
– Он понятия не имел, что делает.
Терна бросило в жар. Ее смех, столь волшебный минуту назад, резанул ножом.
– Значит, убожество, – предположила Элла.
– Я этого не сказала, – возразила Стела, и Терн воспрянул духом. – Вонючка разошелся. В первый раз кончил быстро, но и я не сильно отстала. А потом только и знали, что кончать.
Улыбка Терна расплылась до ушей.
– А правда, что у всех красийцев маленькие