и приседающих слуг, при этом их словно не замечая. Иногда только так и дойдешь, куда хочешь.
– Там не только служанки и стражи, – сказала Уонда. – Явилась половина городского совета.
– Ночь! – Лиша зарылась лицом в ладони.
– Одно ваше слово – и я окружу вас стеной лесорубов, они доставят вас прямиком внутрь, – предложила Уонда. – А всем скажу, что выйдете к ним, когда отдохнете.
Лиша покачала головой:
– Я возвращаюсь на родину графиней и не стану начинать с пряток.
– Да, госпожа.
– Уонда, мне нужно кое-что тебе сказать, – проговорила Лиша. – Но ты должна сохранять спокойствие.
Уонда взглянула недоуменно, затем округлила глаза. Она начала подниматься.
– Уонда Лесоруб, держи свою корму на скамье. – Лиша махнула пальцем, как плетью, и девушка рухнула на место.
– Схватки – через каждые шестнадцать минут, – продолжила Лиша. – Я, может быть, рожу через считаные часы. Сегодня, дорогуша, я целиком положусь на тебя, так что слушай внимательно.
Уонда испуганно моргнула, но кивнула:
– Да, госпожа. Скажите, чего хотите, и я все устрою.
– Я царственно выйду из кареты и направлюсь к двери. Пока иду, буду говорить с одним человеком зараз. Мы ни в коем случае не остановимся и не замедлим шага.
– Да, госпожа, – сказала Уонда.
– Я во всеуслышание назначу тебя главой моей домашней охраны, – продолжила Лиша. – Если все, как ты говоришь, собрались во дворе, моих слов хватит, чтобы ты приняла командование и послала женщин-лесорубов охранять особняк. Когда они обезопасят королевские покои, внутрь не войдет никто, кроме тебя, меня и Дарси.
– А Вика?
Лиша мотнула головой:
– Вика несколько месяцев не видела мужа. Я не стану мешать. Она не сделает ничего такого, чего не сумеет Дарси.
– Да, госпожа, – кивнула Уонда.
– Ты никому не скажешь о происходящем, – предупредила Лиша. – Ни стражам, ни Гареду – никому.
– Но, госпожа… – начала Уонда.
– Никому, – сдавленно рыкнула Лиша, переживая очередную схватку. Чрево будто оплетала и сжимала змея. – Я не потерплю болтовни, иначе это превратится в жонглерское представление. Я даю жизнь ребенку Ахмана Джардира. Не каждому это понравится, а после родов мы оба окажемся… под ударом.
Взгляд Уонды посуровел.
– Пока я рядом – никогда, госпожа. Клянусь солнцем.
Уонда легко шагнула из кареты в стремя трусившей лошади и ничем не показала, что дело неладно.
В предутренних сумерках меточный свет потускнел, но вновь разгорелся, когда защелкнулась дверца. Одновременно ожили метки тишины, и Лиша застонала от боли.
Она положила руку на поясницу, другой подперла тяжелый живот и грузно встала. Тепловые метки в считаные секунды нагрели чайник. Лиша смочила кипятком тряпицу и прижала к лицу.
В зеркале отразилась бледная и осунувшаяся физиономия с темными кругами вокруг глаз. Лише отчаянно хотелось запустить руку в мешочек