похороны, хотя знал ее всего лишь четыре мгновенно пролетевших месяца. Еще один адвокат из числа моих знакомых, мой бойфренд Эндрю, знавший маму четыре года, увы, не смог перестроить свое напряженное расписание и присутствовать на вчерашнем обеде. Пытаюсь сглотнуть подкатившую к горлу обиду. Не надо придираться к Эндрю. В конце концов, он ведет сейчас очень сложный процесс. И ему все же удалось выкроить время и прийти на кладбище.
– Должен сказать, я считаю высокой честью быть ее душеприказчиком, – продолжает мистер Мидар. – Мы можем начать?
Через час мамины любимые благотворительные фонды существенно пополняют свои средства; Джей и Джоад Болингеры получают столько денег, что могут до конца своих дней пребывать в блаженной праздности. И как только маме удалось заработать такой капитал?
– Бретт Болингер получит свое наследство позднее. – Мистер Мидар снимает очки и смотрит на меня. – Здесь есть одно условие. Потом я все объясню подробно.
– Хорошо, – киваю я и озадаченно почесываю голову – и в буквальном, и переносном смысле.
Почему мама решила, что я не должна получить наследство прямо сейчас? Возможно, я найду объяснение в красной записной книжке, которую она мне оставила. Потом до меня доходит. Я получаю компанию, которая сегодня стоит миллионы. Но одному Богу известно, сколько она будет стоить через несколько лет под моим руководством. Виски мои сжимает железный обруч боли.
– Теперь перейдем к дому вашей матери… – Адвокат возвращает очки на нос и находит в документе нужное место. – Дом, расположенный по адресу: Астор-стрит, тринадцать, и вся его обстановка должны сохраняться в неприкосновенности в течение года. В этот период ни само здание, ни его обстановка не может быть продана или отдана в аренду. Согласно воле миссис Болингер, любой из ее детей, то есть вас, может проживать в этом доме и, разумеется, использовать все предметы домашнего обихода для личных нужд не более тридцати дней подряд.
– В завещании так и говорится? – Джоад удивленно смотрит на мистера Мидара. – Но у нас всех есть собственные дома. Жить в мамином доме нам совершенно ни к чему. И сохранять его в течение года тоже.
Щеки мои невольно вспыхивают, и я начинаю сосредоточенно изучать собственные ногти. Разумеется, мои братья считают, что я являюсь совладелицей квартиры, в которой живу с Эндрю. Тем не менее это не так, хотя я живу там три года, с того самого момента, как Эндрю купил этот лофт. Честно говоря, я вложила в покупку больше денег, чем он сам. Но юридически квартира принадлежит только Эндрю. И у меня это не вызывает особых возражений. Ну, или почти не вызывает. Деньги для меня не вопрос. По крайней мере, не такой важный вопрос, как для Эндрю.
– Старина, мама так пожелала, – замечает Джей своим обычным добродушным тоном. – Мы должны уважать ее волю.
– Нет, это просто какое-то безумие! – Джоад сердито трясет головой. – Целый год платить огромные налоги! Да и поддерживать этот дом, набитый антиквариатом, в приличном состоянии тоже будет недешево.
Джоад