приговоренную к смерти, умерщвляли с помощью накрученной на палку веревки. Теперь в этой стране петля трансформировалась в металлический обруч, который приводится в движение винтом с расположенным сзади рычагом. Перед казнью осужденного привязывают к стулу и надевают на голову мешок. Как ни парадоксально, но испанский способ казни значительно гуманнее (если это слово здесь вообще приемлемо), нежели наша русская виселица, от которой страдания дольше. Но вернемся к убийству на Николаевском: для того чтобы избавиться от орудия убийства, преступник засунул его в куст барбариса, растущий рядом с лавочкой. Могу сказать, что злоумышленник очень торопился расправиться со своей жертвой и поэтому не подготовился как следует. Роль удавки выполнила обычная фортепьянная струна. На ее концах отсутствуют ручки, облегчающие сам процесс затягивания, или хотя бы петли для пальцев. Я случайно проходил мимо и обнаружил эту находку, но уже после того, как место преступления осмотрели полицейские, – закончил объяснять адвокат.
Полицмейстер от изумления не мог вымолвить ни слова, беспрестанно хлопая себя руками по бедрам, чем напоминал ожиревшую домашнюю птицу, собирающуюся вспорхнуть.
– Ну, Клим Пантелеевич, дорогой мой, спасибо. А Поляничко у меня по первое число получит. Только ведь с учебы вернулся из столицы. Собрали всех начальников сыскных отделений России, оказалось, этих бездельников у нас аж восемьдесят девять. Месяц стажировался. Гулял небось за казенный счет. Учить мне их не переучить. Всем же свои мозги не вставишь! А работать надо. Ничего не попишешь, – извинялся за промашку подопечных недавний соперник по игре. – Вы бы, Клим Пантелеевич, к нам на службу. А? Милости просим! Да только знаю, откажетесь, – разочарованно махнул рукой государственный чин и направился в курительную комнату.
У Высотских, надо признать, собирался весь цвет ставропольского общества. Люди были преинтереснейшие. Взять хотя бы Вениамина Яковлевича Доршта. Блондин, роста среднего, с аккуратными, но рыжими усами в форме бабочки, от спокойной и размеренной жизни успевший к тридцати пяти годам значительно располнеть. Отец троих детей нигде не служил и конторы своей не имел. Вениамин Яковлевич занимался финансовыми консультациями, которые давал у себя дома. Принимал не всех, а только по рекомендациям.
Как родным, он владел немецким, французским и английским языками и еще на трех мог свободно читать. Корреспонденцию ему доставляли в почтовой карете, по причине того, что в сумке почтальона столько газет и журналов со всего света уместиться не могло. Постоянное чтение привело к близорукости, и без очков он напоминал только что проснувшегося слепого крота.
Доршт никогда не спрашивал приходящих к нему за советами людей о природе появления денежных сумм, что предполагались к вложению в ценные бумаги. Это его не касалось. Главное было объяснить посетителю степень риска и спрогнозировать доходность по процентам на строго определенный отрезок времени. А дальше, извините – новая консультация и новый гонорар. Прогнозы его, надо признать, почти всегда