труде пленных и собирании обременительной дани с зависимых областей, которые при этом нищали.
Орда, как и все восточные деспотии, не была правовым государством, но держалась на произволе хана и его чиновников. Все решала сила, законы имели вспомогательное значение. Ярлыки, выданные по прихоти хана, могли быть по его же прихоти, и отобраны в любой момент, и потому немного стоили. Любой ханский «посол» к русскому князю не стеснялся грабить всех встречных, любой мурза, если был в силах, организовывал свой набег на русские области. Благоверный князь Михаил был одним из первых, кто разбил один из таких разбойнических татарских отрядов совместно с князем Даниилом Московским в 1291 году. Позже под селом Бортеневым (1317) он разбил большой татарский отряд Кавгадыя, пришедший вместе с Юрием Московским грабить тверские пределы.
Насилие и произвол ханов задерживали экономическое развитие Руси, деморализовали всю общественную жизнь. Потеря национальной независимости всегда приносила побежденным горе: ограбление, нищету, бесправие и рабство.
Татарское иго вовсе не способствовало объединению Руси, как утверждали позднее евразийцы. Наоборот, оно задержало собирание Руси, начавшееся вокруг Суздальского княжества. К началу XIII века Суздальское княжество, укрепившееся трудами таких государей, как Андрей Боголюбский и Всеволод Большое гнездо, являлось лидером среди остальных княжеств, и готовилось стать центром объединения русских земель. Нашествие Батыя и последующее иго, разгромило этот центр, ослабило начавшуюся складываться единую сильную монархическую власть, разделило Суздальское княжество на части, противопоставило их друг другу (Тверь, Москва, Нижний Новгород). Ханы действовали по старому принципу: «разделяй и властвуй», ссорили князей, передавая ярлык на княжение поочередно то одному сопернику, то другому, не давая никому усиливаться, убивая тех, кто казался наиболее опасным.
Но наверное самые тяжелые последствия оставило татарское иго в области народной нравственности и правосознания. Два с половиной столетия в полной зависимости от иноземных завоевателей, постоянный страх за свою жизнь, развили в народе отрицательные черты, известные под названием «рабской психологии». Известно, что этим термином широко злоупотребляли иностранцы и либералы-западники, причисляя к рабской психологии все не понимаемое ими православное благочестие, особенно нелюбимое ими смирение. Русофобы много писали о «рабской душе» русского народа, воспитанной при татарах. Конечно, такие пропагандистские штампы ложны. И, тем не менее, доля правды здесь есть. Карамзин приходил к такому выводу, просто сопоставив народную психологию, поведение масс и ведущего слоя до татарского нашествия и спустя полвека после него. Разница здесь, конечно, заметная. При нашествии Батыя татарам не сдался без боя почти ни один город, ни один князь, все население участвовало в обороне своего города. Через полвека после этого татарские набеги не встречают никакого сопротивления, все разбегаются