в их новом, разрозненном состоянии.
Двое в Дюрьеровых телах получили новые имена и, сопровождаемые наилучшими пожеланиями докторов, были помещены в детские приюты – один на Марсе, другой на Венере – почти без всякой надежды на что-либо путное в жизни.
Элистер Кромптон, собственно доминирующая личность в его подлинном обличье, поправился после операции, но двух третей его натуры, утерянных вместе с шизоидными его частями, ему недоставало. Ему недоставало некоторых чисто человеческих черт, эмоций, способностей, и их уж ему никогда не вернуть, не заменить другими.
Кромптон рос, обладая только теми качествами, которые были присущи собственно его личности: чувством долга, аккуратностью, упорством и осторожностью. Неизбежное в таких случаях разрастание этих качеств привело к тому, что он стал стереотипом, ограниченным человеком, сознающим, однако, свои недостатки и страстно стремящимся к полному выявлению своей личности, к слиянию, реинтеграции…
– Вот как обстоят дела, Элистер, – сказал доктор Берренгер, захлопывая фолиант. – Доктор Власек решительно возражал против реинтеграции. Весьма сожалею, но я с ним согласен.
– Но это же мой единственный шанс, – сказал Кромптон.
– Никаких шансов, – возразил ему доктор Берренгер. – Ты можешь заключить эти личности в себя, но у тебя не хватит твердости держать их в узде, слиться с ними. Элистер, мы спасли тебя от вирусной шизофрении, но предрасположение к ней у тебя осталось. Прибегни к реинтеграции – и тебя ждет функциональная шизофрения, и это уже навсегда.
– Но у других-то получалось! – воскликнул Кромптон.
– Конечно, и у многих. Но не было случая, чтобы это была запущенная шизофрения, чтобы шизоидные компоненты закоснели.
– Я должен использовать последнюю возможность, – сказал Кромптон. – Я требую имена и адреса моих Дюрьеров.
– Да слышишь ли ты, что я тебе говорю? Всякая попытка реинтегрировать приведет либо к тому, что ты сойдешь с ума, либо к еще худшему. Как твой лечащий врач я не могу…
– Дайте адреса, – холодно потребовал Кромптон. – Это мое законное право. Я чувствую, что справлюсь со своими компонентами. Когда они будут в моем подчинении, произойдет слияние. Мы будем действовать как единое целое. И я наконец стану полноценным человеком.
– Да ты даже не представляешь себе, что такое эти Кромптоны! – воскликнул доктор. – Ты думаешь, что это ты неполноценный? Да ты вершина этой кучи хлама!
– Мне все равно, что они собой представляют, – сказал Кромптон. – Они часть меня. Пожалуйста, адреса и имена.
Устало покачав головой, доктор написал записку и протянул ее Кромптону.
– Элистер, нечего рассчитывать на успех. Прошу тебя, подумай хорошенько…
– Спасибо, доктор Берренгер, – коротко поклонившись, сказал Кромптон и вышел.
Стоило Кромптону очутиться за порогом кабинета, как вся его самонадеянность словно растаяла.