боролись с моим давлением неделю. Я провела наискучнейшую неделю в своей жизни. Заставляли по шесть часов лежать под капельницами. Нельзя вставать, нельзя ходить. Медсестры поставили под кровать утку:
– Захочешь в туалет – зови. Тебе нельзя ходить.
– Ну уж, дудки! Ещё я на утку вашу не ходила! – сопротивлялась я.
– Хочешь жить- будешь.
Но я упрямо ходила в туалет самостоятельно. Пока сестры не видели бегала справлять нужду самостоятельно. Бесполезная утка пылилась под кроватью.
В ту ночь я долго не могла заснуть. Когда же удалось погрузиться в царство Морфея, приснился странный сон. Я летела на метле в небе на метле, как Булгаковская Маргарита. Потом приземлилась на поляне у пруда. Вокруг небольшой поляны стояли тёмные зелёные сосны. В центре поляны был пруд с очень тёмной водой, края которого обрамляла осока и камыши. Вечерело, наступили нелюбимые мною сумерки. Я без стеснения разделась до гола, вокруг не было ни души. Посмотрела на свой выпирающий живот и решила искупаться в пруду. Я погрузилась в тихую темную воду и поплыла. Вечернюю тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков и кваканье лягушек. Нырнула и поплыла в центр пруда. Было спокойно и приятно. За время беременности я перестала спать на спине, малыш не давал, начинал сразу судорожно биться и толкаться. А в воде он затих, поэтому я перевернулась и поплыла на спине. Из воды круглым холмиком выпирал живот. Я плыла и любовалась как грузной баржой рассекает воду моё пузико.
– Ква-аа, – рядом с ухом квакнула лягушка и на мой торчащий из воды живот запрыгнула огромная чёрная бородавчатая жаба.
Я взрогнула, испугалась и начала тонуть.
Резко проснулась и почувствовала, как по всему телу разливается адреналин. Ноги и руки била судорога. Снова начала болеть поясница. Так начались мои роды, которые длились двенадцать часов.
Он родился в пять вечера. Мой Максимка. Маленький, синюшный, весом всего 2 кг. 200 гр. С последней пОтугой мальчик выскользнул из меня, будто никогда и не был в утробе. Он не закричал, лишь откашливался и фыркал. Акушерка шлёпнула его ладонью по попке, но младенец даже не возмутился. Тогда врач быстро перерезала пуповину, лишив меня последней связи с ребёнком, и передала неонатологам на детский стол. Там поколдовав над новорожденным, врачи заставили его дышать. Только через пять минут после рождения, я услышала его первый крик. Он был слабым и тихим, но постепенно нарастал. Розовый цвет медленно вымещал синеву кожи. Малыша положили мне на грудь, чтобы я смогла насладиться нашей долгожданной встречей. Не смогла, сдержать эмоции, разрыдалась. А сынок, наоборот, успокоился и щурясь открывал и закрывал глазки, пытаясь разглядеть меня и мир, в который он пришел. Забавно было наблюдать как он причмокивает маленькими губками.
– Как сына назовёшь? – улыбаясь спросила акушерка.
– Максимом будет. – разглядывая личико младенца, решила я.
Медсёстры накрыли нас одеялами, и так мы пролежали