делая пару шагов назад. Меньше всего он хотел напугать её, вызвать новую волну агрессии.
Она выпрямилась, будто принимая вызов, его отступление придало ей сил. Хмыкнула, нервно и нарочито громко, чтобы подчеркнуть презрение. Это было похоже на притворный смешок недоверия.
– Со мной и так ничего не случится, если вы не будете ходить за мной.
– Извините, – он развернулся и медленно поплёлся назад.
Зря он шёл за ней всё это время, думал он. Оставлять её одну в парке – тоже не дело. Надо погулять в другом месте, понаблюдать издалека, чтобы она не накуролесила.
Андрей боялся, что Наталья, находясь в подавленном состоянии, может попасть в неприятную историю. Корни этого страха проросли семь лет назад, и теперь он неосознанно представлял себе, что с ней может случиться что-нибудь подобное, когда его не будет рядом.
– Постойте, – она догоняла его быстрым шагом. – Мы с вами нигде раньше не встречались?
Он остановился и развернулся. В этом месте было меньше света из-за ветвей деревьев, которые снежными шапками укутали соседние фонари.
– Разве что во сне, – тихо произнёс он.
– Во сне? В вашем сне? – она была смущена и улыбалась, как человек, резко поменявший страх на расположение.
– Нет, в вашем.
Она смотрела на него, нелепо хлопая ресницами, растягиваясь в улыбке до ушей:
– Вы что, маг?
– Нет, не маг, – он улыбнулся. Так же нелепо и радостно. – Можно вас проводить? Мне не нравится, что вы здесь ходите одна.
– Мне самой не нравится.
Они двинулись к выходу. В какой-то момент она ухватилась рукой за его локоть и уже не отпускала.
– Почему ты ушёл тогда? – спросила она другим голосом.
– Постеснялся.
– Почему?
Он тревожно мял ладони в карманах.
– Влюбился, наверное, – нехотя произнёс он, чувствуя, что краснеет, невзирая на холод.
– Я тебе очень понравилась тогда? – продолжала она допрос с пристрастием. Её голос стал мягче, откровеннее.
– Ты мне всегда будешь нравиться, – не заметив, с долей раскаяния произнёс он.
Теперь он слышал, как громко она дышит, переживая за него. Он предвидел, что может вызвать жалость, и боялся этого, но сказанное не воротить.
– Ты ведь совсем не знаешь меня. Может, я плохая, – по-детски возразила она.
– Плохие не тонут.
– Ага, а ещё, знаешь, что не тонет?
Они засмеялись, и этот смех вызвал ещё больше веселья. Казалось, шутка эта стала ключом к их знакомству семь лет назад, развязала все так тщательно связанные узелки.
– Всё так плохо? – принял он тот же детский тон, когда они выплакали от смеха глаза.
– Да как сказать. Я беременна – это раз. А во-вторых, меня только что муж бросил. Это два.
Она захихикала, и он легко поддался уговору. Они опять заржали, как ненормальные.
Успокоение наступило не сразу.
– Выходи