на лесную темно-зеленую полоску, запрятавшуюся в низине, – а вам, товарищ капитан, прямо. Но это недалеко, дальше будет поворот, а там уже и военная часть видна.
Понемногу вечерело. В сумерки запряталось широкое поле с высоко поднявшейся пшеницей, излучина реки посерела и напоминала безлюдную ровную дорогу.
– Это хорошо, – охотно отозвался Тимофей, – а то я на этих ухабах весь лоб порасшибал.
– Рессоры ни к черту, – спокойно согласился сержант, – надо бы загнать механикам, но как-то все времени нет. То одно, то другое… А начальство мне новую машину не дает, вся техника наперечет! Ты, говорят, на ней до Берлина еще докатишь. – И, немного помолчав, добавил с затаенной грустью: – Дай-то бог.
Грузовик весело скатился с горки, поскрипывая плохо пригнанными дребезжащими деталями. Впереди – изрытая поперек – грунтовка на Немировку.
– Здесь окопы, что ли, были? – удивился Романцев.
– Все так, – пояснил водитель, – через них передовая проходила. Где-то засыпали, а где-то на потом оставили. Но моя «ласточка» точно через них не пройдет, – погладил он жесткой ладонью приборы. – Так что, если мне нужно в Немировку, так я другую дорогу выбираю. Она подлиннее будет, но зато поглаже!
Полуторка остановилась точно на развилке.
– Значит, мне сюда? – кивнул Тимофей на рытвину.
Местность ему не понравилась. Обычно именно на таких участках – лесистых да изрытых, там, где еще совсем недавно шли бои, остаются мины. Следовало проявлять бдительность.
– Так точно, товарищ капитан, – молодцевато произнес сержант. – Бывайте! Может, еще и свидимся.
– Бывай, – ответил Тимофей, захлопнул дверцу, бодро соскочил на землю и, подхватив чемодан, заторопился по просеке – утрамбованной и гладкой, с вдавленным в чернозем придорожным серым булыжником. Тимофей не протопал и трехсот метров, как вдруг со стороны дороги услышал глухой разрыв. Так могла бабахнуть только ручная зажигательная граната. Сокращая расстояние, он побежал обратно через лес. И уже подходя к дороге, увидел через частокол елей, густо разросшихся вдоль обочины, полыхающую полуторку, точнее то, что от нее осталось.
Неподалеку хлопнул выстрел, и пуля, обжигая жаром висок, хищно впилась в древесину. Сверху, с дрогнувших веток, за воротник колюче посыпались сухие коричневые иглы. Пригнувшись, Тимофей выстрелил дважды на звук. Не попал: пули затерялись где-то в лесу. Увидел только метнувшийся силуэт, тотчас спрятавшийся за стволы сосен. Некоторое время он прислушивался к тому, что происходит: ни шума, ни шороха, лишь трескуче и злобно полыхал над машиной огонь, пожирая то последнее, что еще могло гореть.
Тимофей осторожно вышел из-за ствола, продолжая держать оружие наготове, и направился в сторону догорающей машины.
Сержант не лукавил, когда высказался, что большая часть машины собрана из древесины. Так оно и было в действительности, – автомобиль сгорел мгновенно, остались лишь металлическая рама кузова с колесами и окутанный дымом двигатель; на сиденье кабины через дым просматривался