один раз и практически не может измениться, так как отвечающие за поведение нейроны обладают теперь пониженной пластичностью.
Способность к такой фиксации обучения является функцией мотивационной системы головного мозга, которая призвана способствовать выживанию и размножению. Сильные влечения, порождаемые этой системой, могут быть полезны, когда они стимулируют упорство в любви, работе и исполнении родительских обязанностей. Однако сопротивление этой системы к изменениям становится помехой, когда упорство касается приема наркотиков, способного нанести человеку вред.
Более того, в отличие от обычных форм обучения, болезненное пристрастие или зависимость создает препятствие к осуществлению мозговых процессов, участвующих в принятии решений и формировании мотиваций, изменяя эмоциональную окраску возможных решений. Зависимость нарушает способы, какими мозг решает, что для него ценно, например, человеку может показаться, что кокаин важнее обучения в колледже. Такое происходит либо вследствие того, что сами наркотики вызывают соответствующие изменения в биохимии мозга и синаптических связях в нейронных сетях, либо вследствие того, что эти системы от рождения уязвимы и восприимчивы к таким нарушениям под влиянием определенных внешних сигналов, то есть в результате сочетания обоих процессов. Это очень сложная система, но ее можно понять, если проследить за цепью процессов, развертывающихся на фоне развития.
Это моя фотография, сделанная в тот день, когда я пришла на курс реабилитации, – 11 августа 1988 года. Зрачки настолько широкие от абстиненции, что мои голубые глаза кажутся черными, но из-за худобы они стали сильно запавшими. Корни отбеленных волос черные, а сами волосы висят неопрятными космами. Видны проплешины в тех местах, где я выдирала волосы, находясь под воздействием кокса. Нос выглядит так, словно меня ударили по нему кулаком, он безобразно распух по неведомой мне причине – все наркотики я тогда вводила внутривенно, а не нюхала. Я улыбаюсь, но вид у меня скованный и настороженный. Я настолько хрупка, что выгляжу старухой; глядя на эту фотографию, вы ни за что бы не подумали, что мне всего двадцать лет. Под кожей видны пучки мышц шеи и ключица. Рука покрыта длинными красными полосами – следами инъекций. Даже сейчас, двадцать шесть лет спустя, если приглядеться, то можно заметить следы тех шрамов.
Мне больно смотреть на эту фотографию и писать о ней, в особенности потому что я держу ее в коробке с другими снимками, на которых запечатлены более радостные моменты моей жизни. Для того, чтобы найти эту старую карточку, мне пришлось просмотреть фотографии, сделанные, когда я была девочкой и училась в школе. Меня не покидало безмерное удивление: как я могла дойти до такого ужасающего состояния и, самое главное, как сумела выйти из него? Где в моем теле гнездились семена будущей зависимости? Для того чтобы разобраться в этом, мне пришлось основательно порыться в истории моего развития.
Глава