Святые уроды. Андрей Эдуардович Кружнов

разгружать – прописка не нужна.

      СВЕТА. Ну спасибо. Сама что-то не пошла на станцию после смотрового кабинета. И отца туда не посылала.

      ЛИДИЯ. Ну и хамка – престарелой матери предлагаешь вагоны разгружать.

      СВЕТА. Ты ещё не на пенсии – «престарелая». И про вагоны я не говорила.

      ЛИДИЯ. Говорила – кур доила… Надоели вы мне все хуже горькой редьки.

      Лидия Петровна, видимо, выдыхается и уходит к себе в комнату. Юрка и Света запираются в своей зале.

      ЮРКА. Всё, надо валить отсюда.

      СВЕТА. Куда? В Москве квартиру снимать дорого. Никакой зарплаты не хватит. Ты что, асфальт будешь класть вместе с узбеками?

      ЮРКА. Если на заочный поступлю, можно будет в общаге жить.

      СВЕТА. Если. А садик ребёнку? Кому ты в Москве нужен с временной пропиской. А я куда денусь?

      ЮРКА. В общаге кем-нибудь устроишься.

      СВЕТА. Кастеляншей, что ли? Не знаю. Страшно мне, Юр.

      ЮРКА. А тут не страшно? Корчевский вчера звонил, то ли сегодня, то ли завтра из Москвы приедет.

      СВЕТА. Ему хорошо, у него и тут, и в Москве квартира.

      ЮРКА. Когда богатая бездетная тётя умирает – всем хорошо. У нас все здоровые, злые и нищие.

      Света выходит в лоджию и закуривает. Юрка включает кассетный магнитофон. Звучит медитативная музыка. Он садится в позу лотоса.

      СВЕТА. Не хочешь? (Показывает ему дымящуюся сигарету.)

      ЮРКА. Я же сказал, я бросил.

      СВЕТА. Молодец. А я не могу. (Кивает на магнитофон.) Сделай потише, а то мать разорётся, опять, скажет, свою шарманку завели, чтоб меня выжить из дому.

      ЮРКА. Бесполезно. Она жизнью по жизни обижена – чё-нить да ляпнет.

      Лидия Петровна кричит из своей комнаты, но без особого энтузиазма.

      ЛИДИЯ. Опять свою шарманку завели? Специально, что ль? Выжить меня хотите?

      ЮРКА. Да. Я всё делаю специально и злонамеренно.

      СВЕТА. Юр, не начинай, а. (Матери.) Мам, это музыка для медитации. Чтобы негатив ушёл.