что от меня он не унаследовал ничего – все отцовское…»
Второго июня папа уехал в Москву улаживать свои рабочие дела – надо было зарабатывать на жизнь. В Завражье он больше приехать не сможет (родители увидятся осенью в Москве), бумаги не привезет. Поэтому «Дрилкин дневник» обрывается. Последняя запись сделана в нем мамой 21 июня 1932 года.
Ода
Маленький Андрюша не был принцем крови. Он родился в семье бедного поэта, и жизнь этой семьи протекала не в роскошном дворце, а на двадцати метрах в московской коммунальной квартире. И тем не менее в день, когда Андрюше исполнилось два года, он получил в подарок Оду. Он мог бы этим гордиться, потому что не каждый московский мальчик был воспет высоким одическим слогом.
Чистовой вариант Оды, написанный каллиграфическим почерком, свернутый в трубочку и перевязанный голубой лентой, наверняка был вручен 4 апреля 1934 года счастливым родителям малыша. Но листка этого не обнаружилось в семейном архиве Тарковских. Зато ее автор, Лев Владимирович Горнунг, сохранил черновой вариант, датированный 17 марта 1934 года. (Он серьезно готовился ко дню рождения крестника и задолго до него принялся за свое сочинение.)
Жаль, что Андрей не знал о существовании этой Оды – тогда он был слишком мал, чтобы понять и запомнить ее. А если бы прочел, став взрослым, то, возможно, в его душе зазвучали бы струны благодарности за эти любовные и провидческие строчки.
Ода на годовщину рождения Андрюши Тарковского
Теперь, когда опять природа
Нас разлучить должна с зимой,
Ты празднуешь свои два года,
Андрей Арсеньич, крестник мой.
Ну что ж, мой милый, мой хороший,
Стыдись, что весел и здоров,
По лужам шлепая калошей,
Весну встречаешь ты без слов[17].
Твои года да будут долги,
Ты воздух пил большим глотком,
Тебя Голубка, как из Волги,
Вспоила вольным молоком.
И там, на родине далекой
Ты начал жизнь в счастливый час
И востроглазый, краснощекий
Увидел солнце в первый раз.
О, не забудь потом, средь прозы,
Как любовались далью мы,
Когда взбирались, точно козы,
На юрьевецкие холмы.
Твой дикий «дядя», лев косматый,
Запрятав когти далеко,
Тебя ласкал не лапой – ватой
И убаюкивал легко.
Он образ твой векам оставил,
Хоть был ты и нетерпелив,
Он на тебя не раз направил
Свой неуемный объектив.
Учись же грамоте – и баста,
Будь умником и подрастай,
Стихи пиши не слишком часто,
А лучше – Пушкина читай.
Будь музыкантом непременно
И дирижером также будь,
Одно искусство совершенно,
А музыка – завидный путь.
И знай (хоть прожил ты