ноги лейтенанта, а одно из них забралось уже выше колена. С краю два щупальца зависли, чуть приподнявшись над асфальтом, явно примеряясь, как бы дотянуться до Верши. Если заставить себя видеть только обросшую щупальцами студнеобразную массу и больше ничего вокруг, то можно заметить, как внутри нее тихонько, приглушенно мерцают крошечные серебристые искорки. Красиво. Как будто звезды далекой, чужой, незнакомой галактики.
– Уходи, Верша!.. Назад!.. Шоггот!..
На «шоггота» Верша среагировал мгновенно – чай, не первый день в «неотложке». И ведь надо же – перед тем, как назад отпрыгнуть, успел еще и лейтенанта толкнуть. Да только толку от этого никакого – ухватившись за человека, шоггот просто так уже не отцепится.
– Где?.. – Верша вытаращил глаза на Игоря. Как безумный. – Где шоггот?.. – и, выдернув из кармана двухцветные очки, сначала посмотрел себе под ноги.
– Да что происходит?.. – растягивая слова, совсем не по-командирски, но пока еще не слишком испуганно закричал лейтенант.
– Стоять! – рявкнул, как положено, на кинувшихся было к командиру на выручку патрульных Верша. – Стоять, иначе все передохнете!
То ли голос у чистильщика был соответствующим, то ли мысль о смерти как-то совсем не вдохновляла на подвиги. Бойцы остановились. Точно ноги их в расплавленный асфальт влипли. Автоматы наготове. Стволы по сторонам – ширь-ширь. Да только что от них толку.
Хорошая штука – шлем с затемненным забралом. Можно не беспокоиться о том, что кто-то увидит, какое дурацкое у тебя выражение лица. А в том, что лица патрульных были сейчас похожи на древнегреческие маски Комедии и Трагедии, разбитые на осколки и неумело собранные археологом-любителем, Игорь не сомневался. Он видел лица людей, оказавшихся в подобной ситуации. Они понимали, а может быть, и чувствовали каким-то сверхъестественным образом, что где-то рядом, совсем близко от них притаилась смерть. И это было не просто страшно, а жутко. Как остаться в темной комнате со скользким каменным полом и мокрыми стенами, зная, что вокруг кишат ядовитые змеи и пауки. Жутко до рвотных спазмов и звона в ушах. В то же время они не видели, не ощущали физически никакой угрозы вокруг. И это было странно. Это вызывало растерянность и недоумение. Как человек, проходящий сквозь стену. Жуткий страх, помноженный на хрусткую растерянность, искажал лица не хуже, чем мучительная боль. Такие лица старались прятать. Чтобы никто не увидел. Не узнал. Даже не вспомнил никогда.
Переход…
– Ах ты студень с киселем! – не то выругался, не то запричитал Верша, глянув сквозь очки лейтенанту под ноги.
Ширшов подпрыгнул, по-козлиному взбрыкнув ногами. Как будто кто пятки ему щекотать принялся. Или раскаленное железо прикладывал. Должно быть, так или примерно так отплясывала мачеха Белоснежки, когда на нее надели раскаленные докрасна железные туфли, непонятно с чего вдруг подумал Игорь.
– Стой на месте, лейтенант! Стой, не двигайся!
– Да, чтоб вас всех!..
Лейтенант стиснул зубы, сжал пальцы в кулаки и чуть приподнялся на цыпочки. Казалось, вот сейчас он сорвется с места и кинется… Куда? Ну, в общем,