месяц так же тихо развелась. Квартира в части, правда, за Глухарем осталась – как-никак служебная. Он, конечно, бесился поначалу, не без этого. А потом засунул обиду в кулак – что, на одной бабе свет клином сошелся?! В общем, притерпелся со своим положением. Думал, что притерпелся, пока накануне не столкнулся с этой психологиней-майоршей.
Сказать, что она была красива, значило ничего не сказать. Лицо, фигура, прическа, даже маникюр на руках – все высший класс. Куда там бывшей жене и школьной учительнице-англичанке! Но на Глухаря красавица-майорша даже не взглянула. Точнее, взглянула, но не так, как смотрит самка на своего самца. Значит, для этой сытой и ухоженной стервы он оказался недостаточно крут! А капризная судьба, словно в насмешку, поставила эту женщину над ним, хоть и на время, сделав его начальницей.
Боевой опыт, железное очко и главное – осознание своей способности убить любого позволяли Глухарю на равных держаться со всеми вышестоящими командирами, не взирая на их должности и звания, и те, ощущая эту способность, признавали их равенство. Все, кроме майора Крайновой! То ли оттого, что она как опытный психолог разглядела в нем давние комплексы и детские обиды, то ли еще по какой причине, но в первом же разговоре с ней один на один Глухарь почувствовал себя школьником, не выучившим заданный урок. Странно, ничего такого, чего бы он не знал, майорша не спрашивала, а Глухарь плавал, словно снова спрягал у доски английские глаголы, будь они неладны!
Потом были тесты – два раздела по четыреста пятьдесят вопросов вроде: «любите ли вы классическую музыку?», «любите ли охоту?», «страдаете ли головными болями?» и прочей муры. Глухарю уже приходилось проходить похожее тестирование. Разница состояла лишь в том, что на этот раз перед ним был не лист бумаги, а экран компьютера, где нужно было отмечать нужные ответы с помощью компьютерной мыши. Он вроде бы все сделал правильно, тем не менее наблюдавшая за ним майорша посоветовала ему не волноваться и расслабиться. Он бы охотно с ней расслабился, если бы она расстегнула блузку и задрала юбку. Так расслабился, что у нее потом не осталось бы сил, чтобы собраться. Однако это, равно как и другие подобные предложения, пришлось засунуть себе глубоко в жопу – с красавицей-майоршей все равно ничего бы не выгорело, а ради того, чтобы пройти подготовку по экспериментальной программе спецназа будущего, можно было и потерпеть.
Единственное, с чем Глухарь никак не мог смириться, так это с тем, что сопляка Рогожина, эту отрыжку спецназа с чугунной башкой, майорша явно выделяла среди всех остальных: и расспрашивала о нем больше, чем о ком бы то ни было, и болтала с ним на своих собеседованиях дольше, чем с другими. А уж выходил от нее сопляк такой довольный, будто врачиха как минимум сделала ему минет. А ведь в нем, если подумать, ничего, кроме самомнения да тупого упрямства, и нет. Ну разве что орденок, полученный на халяву за один удачный выстрел. Сколько у Глухаря было таких выстрелов. Если все считать да за каждый ордена давать, места