железными пальцами об пол, образовала наклонный помост, по которому кот молниеносно шмыгнул вверх и устроился на плече сидящего.
– Эй ты, – сказал Пиркс, обращаясь то ли к коту, то ли к тому созданию, которое медленно, будто преодолевая огромное сопротивление, начало убирать руку. Слова Пиркса подействовали. Железные пальцы стукнулись о бетон.
– Кто там? – послышался голос, искаженный, словно он шел из железной трубы. – Терминус говорит – кто?
– Что ты тут делаешь? – спросил Пиркс.
– Терминус… я… холодно… плохо… вижу… – прогудел голос.
– Присматриваешь за реактором? – спросил Пиркс. У него не было надежды узнать что-нибудь от автомата, обветшавшего, как и весь корабль, но зеленые кошачьи глаза почему-то мешали ему оборвать разговор.
– Терминус… реактором, – загудело в бетонном убежище. – Я… реактором… реактором, – повторял автомат с каким-то глуповатым самодовольством.
– Встань! – крикнул Пиркс, ибо ничего другого не пришло ему в голову.
Внутри заскрежетало. Пиркс отступил на шаг, глядя, как из тьмы выдвигаются и выворачиваются наружу две металлические перчатки с растопыренными пальцами, как они хватаются за края ниши и начинают вытягивать туловище, которое протяжно затрещало. Металлическое туловище согнулось, автомат вылез наружу и начал распрямляться, скрежеща и скрипя суставами. На запыленных сочленениях пластин панциря выступили капли масла. Похожий больше на рыцаря в латах, чем на автомат, робот медленно раскачивался из стороны в сторону.
– Здесь твое место? – спросил Пиркс.
Стеклянные глаза автомата, медленно оглядывая все вокруг, разошлись в разные стороны, и косоглазие придало плоскому металлическому лицу выражение совершенной тупости.
– Пломбы… приготовлены… два… шесть… восемь… фунтов… плохо… видно… холодно…
Голос исходил не из головы, а из широкой грудной клетки автомата.
Кот, свернувшись в клубок, смотрел на Пиркса с высоты железного плеча.
– Пломбы… готовы, – скрипел Терминус; руки его непрестанно двигались, и эти движения были элементами хорошо знакомой Пирксу операции: соединенными в лопатку ладонями Терминус захватывал что-то из воздуха и бросал куда-то вперед. Так переменными движениями пломбируют радиоактивную течь. Оксидированное туловище раскачивалось все сильнее, черный кот царапнул когтями по железу, но не удержался и с сердитым фырканьем черной полосой ринулся вниз, скользнув по ноге Пиркса. Автомат словно не заметил этого. Он умолк. Только руки судорожно подергивались – остаточные, гаснущие движения казались затухающим, немеющим эхом его слов. Наконец он замер.
Пиркс взглянул на стену реактора, всю в подтеках, покрытую темными пятнами цементных пластырей, окаменевшую от старости, и повернулся к Терминусу. Тот был, вероятно, очень стар – кто знает, может, даже старше корабля. Правое плечо, видимо, меняли, на бедрах и голенях виднелись явные следы