колким страхом и неуверенностью, что я всё делаю правильно. Поэтому решил не отступать, и раз день всё равно потерян, дождаться хоть кого-нибудь, может даже постучаться к соседям, чтобы узнать какую-нибудь информацию. Я уже был готов на всё, что угодно, чтобы разобраться с этой проблемой.
Проторчав довольно длительное время возле Митькиной квартиры, я рассчитывал подождать на улице, понимая, что если какие-нибудь бдительные соседи видели меня через «глазок» на лестничной площадке, то могли уже вызвать милицию, рассказав про подозрительного хлыща у соседской двери.
Вечерело. Мне надоело целый день просиживать на детской качели, к которой иногда подходили дети и опасливо косились на меня, не решаясь попросить покачаться. В последней надежде, я решил ещё раз подняться к Митьке, чтобы, вновь уткнувшись лбом в дверь, часами слушать тишину за ней. Но мне неожиданно повезло, дверь открылась. Ожидая увидеть Митькиных маму или бабушку, я неожиданно узрел перед собой абсолютно пьяного, заспанного Митьку, который взирал мне в лицо пустыми покрасневшими глазами. Я глубоко вздохнул, чтобы не создавать конфликта, сдержался не заорав, хотя очень хотелось.
– Привет, родители, где? Что-то случилось?
Он ответил как-то глухо и совсем не радостно. Я испугался, что кто-то умер из родни.
– Они сейчас живут на даче. Мама с бабушкой снова решили выращивать картошку и какие-то овощи. В магазине сейчас хрен, что купишь. До середины лета там будут огородничать. – Голос у него был всё такой же бесцветный. Он стоял на пороге, словно не хотел, чтобы я входил. От него разило спиртом.
– Мить, я войду?
– Как хочешь. – Он пожал плечами и отошёл на полшага. Я быстро вошёл, пока тот не передумал. В квартире царил полный бардак. Это было совсем на него не похоже. Одежда, учебники, грязная посуда и несколько початых бутылок «Рябиновой настойки» и «Спирта Рояль» валялись прямо на полу коридора. Словно это была не Митькина квартира, которая всегда сияла чистотой, какой даже у меня дома не было, а бомжатник или притон алкашей. В помещении стоял стойкий запах грязной посуды и спирта.
– Что у тебя происходит? Что случилось? Ты мне не звонишь, избегаешь. Я не допытываюсь, просто за тебя волнуюсь. – Не дожидаясь приглашения, прошёл в его комнату. Там тоже было всё перевёрнуто. Учебники валялись на полу, часть была порвана, и лежала в углу, словно кто-то бросал их об стену. Возможно, так и было. На подоконнике стояла засохшая герань и несколько грязных стаканов. Это точно была не Митькина комната. Чья-то чужая. Если бы ни Митька, стоящий от меня в двух шагах, я решил бы, что забрёл к его соседу-алкашу.
Осматривая разбросанные вещи, я оглянулся на замершего Митьку, чьё выражение лица было каким-то уставшим и запуганным. Взял его чуть выше локтя, на тот случай, если он начнёт «шуметь» и ругаться.
– Так, рассказывай. – Подвёл к дивану. Он нетвёрдым шагом последовал за мной. – Что произошло?