ты дочь, ну и решайте тогда ваши проблемы сами.
Вот так всегда, почему она никогда не могла меня поддержать и понять. Всё у нас было дома хорошо, мама замечательная хозяйка, а вот чуткости с её стороны в моём направлении, я не ощущала никогда. Помню как в юности, когда я только стала встречаться с Семёном, она всегда смеялась над моими переживаниями и говорила, что я вечно делаю из мухи слона и создаю себе проблемы на ровном месте. А фраза «У тебя такихСёмок будет ещё миллион», вообще была коронной. А я никогда не хотела себе этот миллион, у меня был он – один единственный. Спасал папа, который выслушивал и подсказывал, поддерживал и сопереживал.
Уснуть, в новогоднюю ночь, мне удалось не сразу. Я, в кои-то веки, сподобилась почитать. Правда, чтение, постоянно прерывалось, так как я стойко теряла нить повествования, и начинала думать о наших с Сёмой неурядицах. Хотя конечно все проблемы были только у меня. В итоге, сморило меня под утро.
Мне приснился сон. Я шла по заброшенному городу, где совсем не было людей. Брела по заброшенным улицам, пиная мусор под ногами. Чувство одиночества накрывало меня с головой. Казалось, что я одна на белом свете, и тут нет ни одной живой души. Было страшно и странно. Я побежала, стараясь забыться в движении. И вдруг оказалась на какой-то площади, полной народа, но все говорили на каком-то непонятном мне языке. И в этой толпе иностранцев я почувствовала себя ещё более одинокой, чем в пустующем городе.
Проснулась со странным чувством, чего-то непреодолимого и горького. После сна остался осадок, и я ещё долго валялась в постели, не находя сил встать.
Два дня я отсыпалась, а третьего января пошла на работу. Тренировки никто не отменял, хотя самую младшую группу я распустила на каникулы.
С Сёмой мы не виделись с новогодней ночи, общались только по телефону. Собственно он-то порывался ко мне прийти, но я притворялась приболевшей и отнекивалась, как могла.
Отец подвёз меня до работы. Я вошла в спортивную школу, ребят пока не было, за то был слышен бас Виктора Фёдоровича:
– Да я этому остолопу говорил, делай Алинке предложение, он кивал, а сам мамке своей всё рассказал. Какой она хай подняла, к моей жене в магазин прибегала, жаловалась.
– А ваша жена как отреагировала? – это был голос Игоря Ивановича, нашего заместителя директора.
– Да послала она её, дуру ненормальную. Она же и ко мне прибегала, в прошлом году, и вопила: «Виктор Фёдорович, скажите Сёме, пусть он бросит эту Алинку», – голос старшего тренера слышно было очень хорошо. Я покраснела, прекрасно понимая, о чём это он.
Постояв ещё немного в холле, я побрела в свою тренерскую переодеваться, хотелось убежать куда-нибудь подальше и спрятаться ото всех.
Знала я прекрасно, что Сёмина мать меня недолюбливает, и последнее время старалась эту проблему не затрагивать. Да видимо не получится.
Раздался стук в дверь, и раздался голос Семёна:
– Алин, ты переоделась?
– Открыто, – громко сказала я.
– Привет, –