и дальше обижаются. Мне с ними не жить. Завтра же уедем от сюда!
– Ну что ты так сразу «уедем»? Надо же погостить немного.
– Кому надо? Тебе? Вот ты и гости! А я уеду к своим предкам.
– Но нельзя же так, неудобно. Мы ведь тоже с тобой виноваты, что так поступили с ними.
– Ты уже раскаиваешься, что вышла за меня?
– Я не в этом раскаиваюсь. Плохо, что всё получилось не так, как мы планировали.
– Можно всё переиграть. Сперва развестись, а потом опять пожениться, но уже в присутствии твоих родителей. С их, так сказать, благословения!
– Не говори глупости. Я всё улажу. Ты побудь здесь, а я пойду, поговорю с родителями.
– Оправдываться будешь? Доказывать, что я не верблюд?
– Просто я им всё объясню. Ведь они ничего не знают о тебе!
– Во, во! Расскажи им, что я сидел в тюрьме, и за что сидел! Расскажи, что тебя изнасиловали! Что я был женат и у меня есть ребёнок. Это сразу их успокоит.
– Ну, зачем ты так?!..
Юля заплакала.
Сергей с минуту сидел набычившись, потом подошёл к ней, сел рядом, обнял за плечи.
– Прости, малыш. Давай уедем отсюда пока не поздно. Пока мы окончательно не поссорились. Не нужны нам ни чьи родители. Поедем в Найск! Можно погостить ещё с недельку у Раковских, забрать Сашку и в Найск! Мне же надо готовиться к экзаменам. Уже середина августа.
– Ну, пойми ты! Не могу я сразу вот так взять и уехать! Возьми себя в руки, пожалуйста! Мы столько с тобой пережили. Неужели мы поссоримся из-за такой мелочи?! Я всё улажу. Поверь мне.
Сергей молчал, нервно теребя брючный ремень.
Юля вышла из комнаты и спустилась вниз. Прошло не более десяти минут, а Сергей уже не находил себе места. Он то садился, то вставал с кровати, ходил по комнате, смотрел в окно. В душе у него всё кипело.
«Эх, напиться бы сейчас! Вот тогда можно было бы и поговорить! Выяснить отношения. Сказать им всё, что я о них думаю! Это надо же так встретить! Ничего не зная, уже заранее иметь мнение, что я кобель, басурман, который запутал и испортил их дочку! Ох уж эти мне сельские жители! Обязательно им надо чтобы всё „как у людей“ было. Всё они с оглядкой делают. „А что вдруг соседи подумают?“, „А как у других?“. Живут по каким-то дедовским законам. На всё у них заведён „порядок“. И не дай бог что-то сделать не так, не по ихнему! И сразу ты „кобель“, „басурман“. Ведь, напоют сейчас Юле чёрт знает чего! А ей, в её положении, расстраиваться совершенно излишне».
Но вот послышались шаги в коридоре, и Юля заглянула в дверь.
– Пойдём вниз. Тебя ждут. Не психуй, пожалуйста, всё будет нормально. Веди себя прилично.
В уютной гостиной был уже накрыт стол. Отец Юли ходил по комнате, нервно потирая мозолистые руки. Юрий сидел вместе с Леной на диване, ожидая приглашения. Мать суетилась у стола, поправляя без надобности тарелки, чашки, стопки. Наконец, она вздохнула и произнесла заупокойным голосом:
– Прошу всех к столу. Доченька, Сергей Владимирович,